Гордая и непреклонная - [2]

Лукас Хоторн, которого все также знают как владельца пользующегося дурной славой мужского клуба «Найтингейл-Гейт», в настоящее время избегает общения с журналистами. Старший из сыновей Хоторна, Грейсон, заявил в самых сильных выражениях, что убежден в невиновности брата. Средний сын, Мэтью, по нашим сведениям, вскоре должен вернуться в Бостон из Африки. Для нас явилось полной неожиданностью, что Брэдфорд Хоторн, уважаемый глава семейства, наотрез отказался давать какие-либо комментарии по поводу случившегося».

Братья Хоторн были хорошо известны всему Бостону. Будучи детьми властного, деспотичного отца, они, даже став взрослыми, по-прежнему держались обособленно. По слухам, все трое были сказочно богаты, невероятно красивы и на редкость высокомерны.

Лукас Хоторн, как уже приходилось слышать Элис, отличался самым необузданным нравом, а сверх того такой красотой и обаянием, что каждый раз, когда он являлся в суд для предварительных показаний, женщины рядами выстраивались вдоль лестницы, чтобы взглянуть на него. Элис также слышала о том, что, когда он поднимался по гранитным ступенькам, они пытались дотронуться до его одежды и разражались громкими рыданиями, едва он исчезал за толстыми дубовыми дверями. Ей было совершенно непонятно такое отношение к человеку, официально обвиняемому в убийстве.

Ни для кого не составляло тайны, что Лукас был младшим отпрыском весьма благородного семейства, который, похоже, получал удовольствие, играя роль паршивой овцы в стаде. Вряд ли чопорные и благовоспитанные бостонцы станут благоволить к человеку, который открыто смеялся над принятыми в обществе условностями, – тем более ее отец, самый удачливый из всех окружных прокуроров в Содружестве Массачусетс[1]. Ни одна живая душа за сто миль в округе не посмела бы перейти дорогу Уокеру Кендаллу. За то время, что он провел на посту государственного обвинителя, у него на счету было гораздо больше выигранных дел, чем проигранных.

Элис сочувствовала несчастному, которому придется защищать Лукаса Хоторна. Еще никому не удавалось выстоять в суде против ее отца. Впрочем, несмотря на то, что она до сих пор лично не встречалась ни с кем из семейства Хоторн, Элис не сомневалась, что, принимая во внимание их имя и состояние, не говоря уже о том, что Грейсон Хоторн считался одним из лучших адвокатов в городе, схватка будет жаркой. Движимая невольным любопытством, она решила выяснить у отца, что ему известно об этом деле, когда в полдень они встретятся за ленчем в «Локе-обер»[2].

Резкий стук в дверь вывел ее из задумчивости. Она удивилась, заметив за матовым стеклом очертания чьей-то рослой фигуры.

Статья тут же была забыта. Несмотря на то что Элис успешно выступала в суде в качестве защитника, она предоставляла свои услуги почти даром. Как начинающий адвокат, к тому же женщина, она не могла рассчитывать на то, что клиенты будут сами стучаться в ее двери. Конечно, со временем ее репутация упрочится, но если в самом ближайшем времени она не начнет получать приличные гонорары, ей придется закрыть контору – одной солидной репутации недостаточно для того, чтобы оплачивать счета.

– Войдите! – ответила она самым деловым тоном, на какой была способна, поспешно утерев пот со лба, после чего схватила папку с бумагами, делая вид, будто занята.

Дверь открылась, и в проеме показался незнакомый мужчина. От одного его вида у нее перехватило дыхание. Невзирая на дорогой, модного покроя костюм, выглядел он угрожающе – высокий, широкоплечий и явно не обеспокоенный удушливым летним зноем. Темноволосый, с жестко очерченным подбородком, полными и чувственными губами. Впечатление от этих губ на таком мужественном лице было настолько эротичным, что Элис почувствовала, как по ее телу пробежало странное покалывание. Но больше всего ее внимание привлекли ярко-голубые глаза незнакомца. Они быстро и деловито окинули взглядом ее контору, прежде чем остановиться на ней, и когда это произошло, превратились в щелочки, а сам он вдруг застыл на месте.

Она сидела неподвижно, словно загипнотизированная. Казалось, весь мир вокруг нее неожиданно перевернулся с ног на голову. Часы невозмутимо отсчитывали секунду за секундой. Где-то в самой глубине ее существа возникло странное чувство пустоты, граничившей с голодом, – чувство, которое она не могла определить, а тем более объяснить.

Его глаза между тем беззастенчиво шарили по ней, присматриваясь и оценивая. Ощущение собственного убожества едва не заставило Элис покраснеть от смущения. Правда, она была достаточно миловидной, однако не могла похвастаться ни особой привлекательностью, ни соблазнительно пышными формами – словом, ничем, что могло бы произвести впечатление на столь неотразимого мужчину.

Прибегнув к браваде, как к щиту, она, усилием воли заставив себя казаться невозмутимой, спросила:

– Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

В ответ губы его медленно скривились в улыбке, как у напроказившего школьника.

– Думаю, что, да.

Судя по тону его слов, они не имели отношения к юридической практике. Он вел себя с ней так вольно и фамильярно, что Элис вряд ли была бы удивлена больше, если бы он вдруг попросил ее руки.