Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [16]
Черкесы, отошедшие на Дон, основали там Новые Черкассы, называемые теперь Ново-Черкасск. Когда под влиянием московских великих князей Дон начал также организовываться по-военному, черкесы смешались с татарскими, московскими, а также русскими пришельцами[18] и приняли постепенно греческо-христианскую веру, как и имя – казаки. Вольная часть, которая не хотела принимать христианскую веру, потянулась дальше на восток и осела на равнинах между Каспийским и Черным морями, севернее рек Кубани и Терека, где она смешалась с разбойничьими татарскими племенами кочевников и сделала караванную торговлю опасной. Дикие банды, которые встречались в ордах крымских и оттоманских войск под именем черкесов, были контингентом пиратов с Днепра, Дона, Кубани и Терека, служивших только как вспомогательное войско и не находившихся под непосредственным начальством турецкого султана и татарского хана.
Когда после взятия и покорения Крыма русские начали продвигаться на Кавказ, то они столкнулись с черкесами. После нескольких горячих сражений одни покорились, другие отступили частью на правый берег Терека, частью на левый берег Кубани. На оставленных ими берегах обеих рек русское правительство устроило казачьи колонии, и на Тереке были основаны новые колонии – линейных казаков, с которыми с самого начала смешались многие черкесы, на Кубань были переселены польские запорожские колонии с Днепра [19]. Черкесы принесли в кавказские местности, куда они бежали, свои татарские обычаи и свою магометанскую религию; в Дагестане они смешались вскоре с живущими там семитскими и туранскими племенами. В Абазии они имели другую судьбу.
Когда черкесы осели вдоль берегов Кубани и в Кабарде в конце прошлого столетия, число их было еще значительно. Они увеличились, если можно верить преданию их потомков, еще на 20 000 всадников. Пехоты они не имели. В четыре раза большее количество было частью уничтожено русской войной, или покорилось русским, или ушло через Терек на восток. Левый берег Кубани ко времени прихода черкесов был почти необитаем; только большие стада рогатого скота и овец паслись на равнинах, собственники которых, абазы, жили в глубине страны в горах. Между черкесами-разбойниками и наполовину дикими абазами возникла ожесточенная борьба, которая в конце концов закончилась неблагоприятно для первых. За исключением немногих семей, которые искали защиты под стенами турецких фортов Анапы и Суджука, и некоторых других семей, осевших на Кубани между реками Псекупс и Пшада, они должны были очистить страну шапсугов и абадзехов и были оттеснены за Лабу и Малую Кубань до Кабарды. Не более 50 семей смешалось с абазами и поселилось среди последних.
На Малой Кубани образовались маленькие племена черкесов, которые постепенно сильно смешались с абазами и в которых в конце концов сделался господствующим абазский элемент. Эти маленькие племена подчинялись своим черкесским князьям и делились на бзедох, темиргай, хатокай, иарохей, бёсней, карачай, мокош и т. д.
Но большая часть черкесов направилась в Кабарду, где они вступили в борьбу с прежними жителями, потомками семитско-иудейских лезгин и наполовину христианских абазов, и осталась победителями. Жители Кабарды приняли вскоре магометанство, но сохранили адыгский язык, который был также принят черкесами, с примесью большого количества татарских слов. Население Кабарды смешалось, и три расы (индогерманская, которую представляли абазы, туранская, которую представляли черкесы, и семитская, которую представляли лезгины) слились вместе; однако многие черкесские фамилии сохранили княжество и дворянство (хан и мурза), которые существуют еще до сих пор.
Нападение русских, которым Кабарда не могла оказать успешного сопротивления, общая опасность сблизила абазов с черкесами. Первые, которые населяли и богатые равнины по Большой Кубани, защищенные широкой, трудно переходимой рекой и горами, подвергались не такой большой опасности, как мелкие, живущие на равнинах вдоль Малой Кубани, смешанные с черкесами пограничные племена, которые должны были выдержать первый удар русских. В беспрестанной борьбе все более и более сливались эти племена воедино, многие черкесские фамилии отошли внутрь Абазии и, хотя они жили разбросанно, образовали среди абазов свое собственное племя под именем Эзден-Тлако и были названы абазами ворк, что означает «рыцарь» или «благородный». Все они были магометанской религии, опытны в войне и лучше вооружены, чем абазы, у которых преобладали 50 лет тому назад еще лук и стрелы вместо огнестрельного оружия; во всех военных походах они были вследствие этого вождями. Но вскоре они стали злоупотреблять своим положением, притесняли своих соседей и вступали, когда видели в этом выгоду, в переговоры с русскими, предавали страну, которая приняла их гостеприимно, и даже поступали сами открыто на службу к русским в надежде укрепить этим при помощи последних свои узурпированные привилегии. Абазы, которые рассматривали черкесов как чужих (ибо только некоторые честолюбивые абазские фамилии благодаря интригам пробрались в дворянство), начали уставать от своих гостей. Сами они были уже из-за продолжительной борьбы знакомы с военным ремеслом, приобрели лучшее оружие и могли, таким образом, обходиться без своих покровителей. В истории последних лет Абазии мы будем говорить об уничтожении влияния черкесов; здесь мы только скажем, что ныне дворянство совсем не пользуется уважением, а играет лишь печальную роль в стране, составляя едва полпроцента населения, и адыгский народ смотрит на них с ненавистью, недоверием и даже с презрением.
«Куда мы ни оглянемся, везде встречаемся с этой колоссальной фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее…» – писал 170 лет назад о Петре I историк М. П. Погодин. Эти слова актуальны и сегодня, особенно если прибавить к ним: «…и на настоящее». Ибо мы живем в государстве, основы которого заложил первый российский император. Мы – наследники культуры, импульс к развитию которой дал именно он. Он сделал Россию первоклассной военной державой, поставил перед страной задачи, соответствующие масштабу его личности, и мы несем эту славу и это гигантское бремя. Однако в петровскую эпоху уходят и корни тех пороков, с которыми мы сталкиваемся сегодня, прежде всего корыстная бюрократия и коррупция. Цель и смысл предлагаемого читателю издания – дать объективную картину деятельности великого императора на фоне его эпохи, представить личность преобразователя во всем ее многообразии, продемонстрировать цельность исторического процесса, связь времен. В книгу, продолжающую серию «Государственные деятели России глазами современников», включены воспоминания, дневники, письма как русских современников Петра, так и иностранцев, побывавших в России в разные года его царствования.
Впервые на русском публикуется дневник художника-авангардиста Алексея Грищенко (1883–1977), посвящённый жизни Константинополя, его архитектуре и византийскому прошлому, встречам с русскими эмигрантами и турецкими художниками. Книга содержит подробные комментарии и более 100 иллюстраций.
Эта книга является второй частью воспоминаний отца иезуита Уолтера Дж. Чишека о своем опыте в России во время Советского Союза. Через него автор ведет читателя в глубокое размышление о христианской жизни. Его переживания и страдания в очень сложных обстоятельствах, помогут читателю углубить свою веру.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Джессика Стоядинович, она же Стоя — актриса (более известная ролями в фильмах для взрослых, но ее актерская карьера не ограничивается съемками в порно), колумнистка (Стоя пишет для Esquire, The New York Times, Vice, Playboy, The Guardian, The Verge и других изданий). «Философия, порно и котики» — сборник эссе Стои, в которых она задается вопросами о состоянии порноиндустрии, положении женщины в современном обществе, своей жизни и отношениях с родителями и друзьями, о том, как секс, увиденный на экране, влияет на наши представления о нем в реальной жизни — и о многом другом.
Впервые выходящие на русском языке воспоминания Августа Виннига повествуют о событиях в Прибалтике на исходе Первой мировой войны. Автор внес немалый личный вклад в появление на карте мира Эстонии и Латвии, хотя и руководствовался при этом интересами Германии. Его книга позволяет составить представление о событиях, положенных в основу эстонских и латышских национальных мифов, пестуемых уже столетие. Рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг интересующихся историей постимперских пространств.