Горбун - [20]

Шрифт
Интервал

Эй, девушки! «Через речку черемуха лежала».

Хор

Через речку черемуха лежала,
Да никто по черемухе не ходит,
Лишь один Александр переходит,
Свет Андреевич переходит,
Душу Верочку переводит,
Переводит он ее, целует
Через низаное ожерелье,
Через пуговки золотые.

Радугин(поцеловав Веру Павловну по русскому обычаю). Не правда ли, ангел мой, эти старинные обычаи стоят всех наших новых?

Вера Павловна. Какие бы несчастья не ожидали нас впереди, эти минуты уж довольно вознаградили за них.

Радугин. Уж, конечно, блаженству нашему завидуют и неземные!..

Мошнин. Что ж? ребята, плясать!.. Зачем же позвали вас сюда!

Радугин. В самом деле, господа, веселиться, так веселиться. (Входят музыканты: две скрипки, бас и флейта; молодые люди ангажируют девиц, становятся в пары и танцуют экосез, делая мудреные антраша и уморительные шассе.)

Елисавета Андреевна. Не правда ли, господа, ведь вы мне обязаны выучкой экосеза-стрекозы? (Молодые люди кланяются.)

Мошнин(глядя на танцы, пощелкивает пальцами). Ай да, девки, ай да, ребята!.. ходи, юла, ходи живо!.. Коси сено, коси сено! Павел, вели подать еще шипучки... (Наухо Кремонову.) Черт знает, может твой Аполлон душит его там, а меня за него так и давит.

Кремонов(робко озираясь, тихо Мошницу). Душит?.. Опомнись, Гаврила Силаич... он пошел выпустить, что ты это вздор городишь... тише, погубишь нас.

Мошнин(выпив еще бокал). Гадко, ребята, другую... русскую. (Подходит к музыкантам и велит им играть «Барыню»; те продолжают начатый танец.) Эй, Павел, что ж не слушают? Ведь мы товарищи: что я, что ты — мы здесь равные господа... один профит...

Кремонов(робко). Конечно, Гаврила Силаич, мы с мужичками хлебец готовим, а ты нам продаешь его; да все-таки надо уважить других гостей... (Тихо.) Образумься, не снимай с плеч головы! видишь, все на тебя как странно смотрят... Господи, Господи! обойди нас горькой чашей...

Мошнин. Что мне до твоих гостей! я сам набольший! Эй голубки: «Отставала лебедь белая»!.. Не то, смотри, Павел...

(Кремонов, испуганный, приказывает музыкантам перестать играть, а хору кричит: «Отставала лебедь белая». Танцы прекращаются, все в каком-то недоумении. Радугин дает тихонько слугам приказ окружить Мошнина и унесть его. Мошнин барахтается, хочет что-то закричать, но один из слуг зажимает ему платком рот. Его уносят.)

Радугин. Пойдемте в другую комнату, пока вытолкают отсюда козла. Залез в виноградники Господни и погряз в них.


Явление VI

Женская спальня. Кровать. По стене большие шкафы для платья. Портрет фамильный отца Кремонова, во весь рост, и богатый туалет, на котором в стакане стоят цветы. Портрет двигается вроде двери, из-за него показывается мало-помалу Шаф.


Шаф(осматриваясь). Господи! Ты провел меня здрава по безднам; докончи Свои милости, спаси меня от когтей эхидны!.. Где я?.. в спальне Веры Павловны. Это была некогда спальня горбунова деда; видно, из нее сделал он тогда лазейку в свою лабораторию. На старости он перешел в нижний этаж. (Слышен шум.) Идут... (Шаф спешит спрятаться в один из шкафов, который находится против туалета; входит девушка, убирает что-то на туалете, смотрится в зеркало и уходит. Шаф выходит из шкафа.) Одно средство — спуститься из окна! Помню, подле стены стояли старые деревья... Убьешься... Что ж? разве легче в когтях горбуна?.. Поверю себя Господу. (Хочет отворить окно, слышен опять стук.) Кто-то идет на беду мою (прячется опять в шкаф; входит Вера Павловна).


Явление VII

Вера Павловна и Шаф


Вера Павловна (садится и задумывается). Нет, от счастья не умирают! Неужли на свете есть еще блаженство выше того, которое я испытала? (Входит горничная.) Ступай, ужинай или спи себе, милая! Нужно будет, позову тебя или сама разденусь (горничная мешкает). Ступай, я тебе говорю, оставь меня (горничная уходит). От удовольствия и спать не могу. Буду еще мечтать. Хоть заочно побеседую еще с ним, лишний раз мысленно поцелую его... Ах, как он хорош!.. как обворожительны ласки его!.. О, он будет любить меня нежно, страстно... Каждое слово, каждый взгляд ручаются в этом. Помню все слова его на память сердца!.. Не говорит, а глаза его так сладко волнуют мне душу!.. Милый Александр, клянусь посвятить тебе всю жизнь мою, все помыслы...

Шаф(высмотрев из двери шкафа и становясь на колена, тихо). Вера... Павловна...

Вера Павловна. Мне показалось, кто-то назвал меня по имени.

Шаф(сложив руки). Спасите меня, Вера Павловна!

Вера Павловна. Ай!

Шаф. Одно громкое слово ваше, и я погиб, и вы погибли, все, все.

Вера Павловна. Что вы хотите от меня в полночь?.. в моей спальне?..

Шаф(встает и, заперев дверь, кладет ключ перед Верой Павловной). Всемогущим Богом клянусь, я не злодей... вы знаете меня... сколько лет я был вашим учителем!.. Видите мое лицо, мои руки... они иссохли; я дрожу, как былина, которую качает ветер... Что могу я, полумертвец?.. Не подумайте, чтобы я был сумасшедший, хотя с виду и похож на него. Я только несчастный... ужасно несчастный! Вы слез моих не видите... у меня нет более слез... я их выпил все на днях, вместо питья... Полтора года в заточении, здесь, в сыром подвале... два дня не было капли во рту... Я вижу, здесь у вас цветы в воде... позвольте...


Еще от автора Иван Иванович Лажечников
Новобранец 1812 года

События «громового 1812 года» послужили переломным моментом в жизни и творчестве Лажечникова. Много позже в автобиографическом очерке «Новобранец 1812 года» (1858) Лажечников расскажет о том, какой взрыв патриотических чувств вызвало в нем известие о вступлении французов в Москву: оно заставило его бежать из дома, поступить вопреки воле родителей в армию и проделать вместе с ней победоносный путь от Москвы до Парижа.И.И.Лажечников. «Басурман. Колдун на Сухаревой башне. Очерки-воспоминания», Издательство «Советская Россия», Москва, 1989    Художник Ж.В.Варенцова  Примечания Н.Г.Ильинская Впервые напечатано: Лажечников И.И.


Басурман

И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.


Последний Новик

В историческом романе известного русского писателя И.И. Лажечникова «Последний Новик» рассказывается об одном из периодов Северной войны между Россией и Швецией – прибалтийской кампании 1701–1703 гг.


Ледяной дом

И.И. Лажечников (1792–1869) – один из лучших наших исторических романистов. А.С. Пушкин так сказал о романе «Ледяной дом»: «…поэзия останется всегда поэзией, и многие страницы вашего романа будут жить, доколе не забудется русский язык». Обаяние Лажечникова – в его личном переживании истории и в удивительной точности, с которой писатель воссоздает атмосферу исследуемых эпох. Увлекательность повествования принесла ему славу «отечественного Вальтера Скотта» у современников.


Опричник

Опричник. Трагедия в пяти действиях. (1845)(Лажечников И. И. Собрание сочинений. В 6 томах. Том 6. М.: Можайск — Терра, 1994. Текст печатается по изданию: Лажечников И. И. Полное собрание сочинений. С.-Петербург — Москва, товарищество М. О. Вольф, 1913)


Походные записки русского офицера

Иван Иванович Лажечников (1792–1869) широко известен как исторический романист. Однако он мало известен, как военный мемуарист. А ведь литературную славу ему принесло первое крупное произведение «Походные записки русского офицера 1812, 1813, 1814 и 1815 годов», которые отличаются высоким патриотическим пафосом и взглядом на Отечественную войну как на общенародное дело, а не как на «историю генералов 1812 года».Сожженная и опустевшая Москва, разрушенный Кремль, преследование русскими отступающей неприятельской армии, голодавшие и замерзавшие французы, ночные бивуаки, офицерские разговоры, картины заграничной жизни живо и ярко предстают со страниц «Походных записок».