Гораздо больше, чем река... - [13]

Мы стали поворачивать города лицом к Волге еще в первые, самые трудные послевоенные годы. К началу девятой пятилетки эту огромную работу сделали где начерно, где наполовину. В одних городах одели в камень берега, но затянули застройку приречных кварталов. В других не успела окрепнуть зелень молодых парков, посаженных вдоль реки. В третьих оставались старые речные вокзалы, казавшиеся недавно еще вполне приличными, но теперь ставшие уже тесными и неудобными.

И вот пятилетка в основном завершила давно задуманное. То, что смотрелось вне связи с окружающим, обрело законченность, единство. Волга и город стали гармонично дополнять и украшать друг друга.

Горький на почтительном расстоянии от своего царственно поднятого кремля поставил по гребню возвышенности дома-башни, облагородил склоны, декоративно чередуя куртины и площадки газонов, спустил к Волге асфальтированные дорожки и лестницы, перекинул через бывшие овраги изящные легкие мосты. И прежде отлично смотрелась с Волги ее столица, теперь она и вовсе завораживает путешественника.

Но то "город-миллионер", третий по населению в Российской Федерации. А вот вам Кимры, в прошлом — провинциальное захолустье, село, переименованное в город вскоре после Октября. И смотрите — длинная, в бетон одетая набережная, лестницы-спуски к воде. Еще толпится очередь у парома, но уже выдвинулись в Волгу первые пролеты нового моста. Кстати, скоро, кажется, не останется у нас крупных волжских городов с развитым заречьем, где не были бы построены или не строились бы мосты.

Куйбышев — трудный для архитектора город, крепкий орешек! В его центральной части немало каменных особняков, отражавших вкусы самарского купечества. Далеко не все они интересны как памятники архитектуры. Но и сносить их было бы не по-хозяйски, хотя бы для сохранения исторического ядра города, в котором формировался молодой марксист Владимир Ульянов. А вот в приречной части…

Куйбышев получил великолепную набережную. Опоясал Волгу гранитом с Урала, поднял его стенку над намывными песчаными пляжами, отрадой знойного дня. Раздвинул полосу бульваров чуть не до ширины парка, засадил взрослыми деревьями. Но кончалась эта набережная каким-то странным городком деревянных павильонов, напоминавших выставочные, причем с претензией на пышность. Таким был речной вокзал. А от него поднимались в гору узкие улицы, и получалось так, что сверху можно было увидеть только полоску Волги, будто смотришь на реку в щель, сужающую поле зрения.

В нынешнюю поездку, когда Куйбышев уже обозначился вдали, я легко находил знакомые приметы: вон известное еще по дореволюционным снимкам бывшее кумысолечебное заведение Аннаево, ставшее санаторием, район поляны Фрунзе, давнее и любимое место отдыха.

А дальше я, когда-то живший в этом городе, побывавший здесь в последний раз в начале пятилетки, был просто сбит с толку. Где же старая окраина, где домики, лепившиеся по косогору в зелени садов и огородов? Их последние островки были затиснуты массивом новой высотной застройки. С вершины холмистой гряды палевые и светло-салатные громады смотрелись в Волгу.

Затем потянулась новая набережная, совсем новая, продолжившая ту, что была недавно построена. Пляжи, красивые спуски к воде. И тут же как бы второй ярус, застройка приречного склона. Высокий Дом быта, цирк, Дворец спорта, ниже бассейн для плавания — и над всем этим распахнутая к Волге площадь с необычным обелиском.

Речной вокзал тоже новый, современный, к нему примыкает новое же здание гостиницы "Россия": стоит у воды, а высотой спорит чуть не с гребнем приречной гряды!

Я поспешил к обелиску.

Какой почитатель Волги не мечтает о том, чтобы не только любой город красиво раскрывался бы с реки, но чтобы и на городском берегу были толково, со вкусом выбраны и благоустроены места, откуда можно любоваться рекой, ощущая всю ее мощь и ширь, рекой, ничем не стесненной, не заслоненной?

Куйбышев выбрал площадь Славы, одна сторона которой — открытая вершина приподнятой над Волгой возвышенности. У самого склона к реке, как бы наперекор ветрам, воздвигнут обелиск.

Это даже не обелиск, а монумент: высоко вознесенный над великой рекой столп из сплава, хорошо знакомого самолетостроителям. На вершине — символическая фигура: рабочий человек, высоко поднявший над головой сотворенные им крылья, распахнутые как у чайки в полете.

Человек смотрит на Волгу, в заречные дали. Он, как и мы, видит деятельную жизнь реки, паруса яхт, стремительный бег "Метеора". Он любуется лесистой равниной правобережья. Ему, как и нам, открываются дивные Жигули, их горные вершины, размытые в синеватой дали.

Рабочий человек над рекой-труженицей — найдешь ли символ точнее и выразительнее?

Сормово и сормовичи

Конкурс состоялся в учебных мастерских машиностроительного техникума, в самом центре рабочего Сормова.

Сюда, в Горький, собрались победители отборочных конкурсов третьей зоны Советской России. А это — десять промышленных областей, в том числе Московская. Победителю отсюда прямая дорога на всесоюзный конкурс молодых электросварщиков страны.

Ребята, понятно, волнуются. Нельзя сказать, что им предстоит выполнить задание особой сложности. Это обычная ручная электродуговая сварка. Звание мастера "золотые руки" получит не самый быстрый и проворный. Время сварки, конечно, учитывается, но решает ее качество. Выдающиеся знатоки электросварки прежде всего дадут оценку по внешнему виду пробы. Глаз у них сверхнаметанный. Затем — слово за лабораторией, где сделают анализ с помощью рентгена. Кроме практических навыков оценивается культура рабочего места и теоретические знания молодых мастеров. В общем, дело серьезное.