Гораций - [2]

Шрифт
Интервал
(Но отец Горация молчал):
Вот он, победитель, его имя – Гораций.
Вот он, убийца, его имя – Гораций.
В одном человеке много людей.
Один защищал Рим и одержал победу в поединке.
Другой убил свою сестру
Без необходимости. Каждому свое.
Победителю – лавровый венок. Убийце – топор.
И Гораций был увенчан лавровым венком,
И дуумвир венка высоко поднял свой меч
И почтил победителя.
И ликторы, отложив фасции,
Нагнулись за лежавшим в пыли мечом,
Дважды обагренным разной кровью,
И протянули его победителю.
И Гораций с увенчанным челом
Поднял высоко вверх свой меч,
Дважды обагренный разной кровью,
Чтобы его могли видеть все римляне.
И дуумвир топора отложил топор, и римляне
Подняли вверх свои мечи на три удара сердца
И воздали почести победителю,
И ликторы снова вложили свои мечи за пояс,
Вынули меч победителя из руки убийцы и бросили его
В пыль, где он лежал прежде, и дуумвир с топором
Сорвал лавровый венок победителя с чела убийцы и отдал его
Дуумвиру венка и набросил
На голову Горация платок цвета ночи,
В которую он был осужден уйти
За то, что убил человека без необходимости.
И все римляне вложили мечи в ножны,
Чтобы скрыть лезвия оружия,
Которым были отданы почести победителю,
Дабы оно не было причастным к казни убийцы.
Но стражи у четырех ворот в ожидании врага
Не спрятали своих мечей,
И лезвия топоров также остались обнаженными,
И окровавленный меч победителя, лежавший в пыли.
Но отец Горация сказал:
Он – последнее, что у меня осталось. Убейте меня вместо него.
Но народ отвечал ему в один голос:
Никто не может быть другим человеком.
И Гораций был обезглавлен топором,
Так что кровь оросила землю.
И дуумвир венка, снова взяв в руку
Теперь уже растрепанный венок,
Сорванный с чела победителя,
Спросил у народа:
Как следует поступить с телом победителя?
И народ отвечал в один голос:
Тело победителя следует возложить
На щиты воинов, невредимых благодаря его мечу.
И они сложили вместе то,
Чего уже нельзя было соединить естественным путем:
Голову убийцы и тело убийцы,
Разъятые топором палача
И все еще кровоточащие,
Сложили их в тело победителя
И возложили его на щиты воинов,
Невредимых благодаря его мечу.
Невзирая на кровь, стекавшую со щитов,
Невзирая на кровь на его руках,
Они возложили на его чело растрепанный лавр
И вложили в его руку с пальцами.
Так и не разжатыми после поединка,
Покрытый пылью окровавленный меч.
Они скрестили над телом свои обнаженные мечи,
Знаменуя, что ничто не властно повредить тело
Горация, который одержал победу ради Рима,
Ни дождь, ни время, ни снег, ни забвение,
И они почтили его память, закрыв лицо,
Но стражи у четырех ворот
В ожидании врага
Не закрыли лица.
И дуумвир топора, снова взяв в руку топор палача,
На котором еще не высохла кровь победителя,
Спросил у народа:
Как следует поступить с трупом убийцы?
И народ отвечал в один голос
(Но последний из рода Горациев молчал):
Труп убийцы
Должен быть брошен псам,
Чтобы они его разорвали
И ничего бы не осталось
От того, кто убил человека
Без необходимости.
И последний Гораций, со следами
Дважды пролитых слез на лице, сказал:
Победитель мертв. Он должен остаться
В памяти народа,
Пока Рим будет господствовать над Альбой.
Забудьте же убийцу, как забыл его я,
Хоть моя утрата – самая тяжелая.
И один из римлян отвечал ему:
Дольше, чем Рим будет господствовать над Альбой,
Останется в памяти людей Рим и тот пример,
Который он подаст или не подаст людям.
То и другое надо взвешивать на весах торговца,
Четко различая вину и заслугу
Неделимого свершителя разных деяний,
Опасаясь нечистой истины или не опасаясь,
Ибо пример, поданный наполовину, – не пример,
То, что не совершено до конца,
Влекомое вспять па поводу у времени, обращается в ничто
И лавровый венок был снят с чела победителя,
И один из римлян склонился
Перед трупом и сказал:
Позволь разжать твою бесчувственную руку, победитель,
И вынуть из нее меч –
Он понадобится Риму.
А другой римлянин плюнул на труп и сказал:
Убийца, отдай меч.
И меч был вынут из руки победителя.
А так как судорога смерти свела его пальцы
И они сомкнулись вокруг рукояти,
Пришлось сломать их,
Чтобы Гораций выпустил из руки меч,
Которым он убивал ради Рима и один раз
Убил не ради Рима,
Который он один лишний раз обагрил кровью.
Они вынули из руки Горация меч,
Чтобы другие могли сражаться мечом,
Который он поднимал за правое дело,
А один раз употребил во зло.
И труп убийцы, разъятый топором палача,
Был брошен собакам, дабы они
Разорвали его и ничего не осталось бы
От того, кто убил человека
Без необходимости, или почти ничего.
И один из римлян спросил других:
Как следует называть Горация перед потомками?
И народ отвечал в один голос:
Его следует называть победителем Альбы,
Его следует называть убийцей своей сестры,
На одном дыхании упоминая его вину и его заслугу.
И тот, кто упомянет его вину, забыв о заслуге,
Пусть живет с собаками, как пес.
И тот, кто упомянет его заслугу, забыв о вине,
Пусть тоже живет с собаками.
И если кто назовет его вину в одно время,
А заслугу назовет в другое время,
Говоря разное в разное время
Или говоря разное для разных ушей,
Тому следует вырвать язык.
Ибо слова должны оставаться чистыми.
Можно сломать меч и сломить человека. Но слова
Неудержимо падают в суету мира,
Продолжить чтение
Еще от автора Хайнер Мюллер
Переселенка, или Крестьянская жизнь

В этой масштабной пьесе Мюллер создаёт насыщенную картину жизни немецких крестьян после второй мировой войны, которые оказываются в ГДР. Новая жизнь, новые законы и новая идеология вносят свои коррективы во всё. При том, что послевоенные годы стран, победивших во второй мировой войне ярко проиллюстрированы, а Италия достаточно быстро достигла расцвета легендарного неореализма, послевоенная сельская жизнь обеих Германий нам слабо известна. Именно здесь, в этих странных, но хорошо знакомых по советским временам нотках, событиях, отношениях и кроется привлекательность этой пьесы для отечественного зрителя.

Миссия

Хайнер Мюллер обозначает жанр этой пьесы, как воспоминание об одной революции. В промежутке между Великой французской революцией и приходом Наполеона к абсолютной власти, на Ямайку с миссией прибывают трое – сын местных работорговцев Дебюиссон, бретонский крестьянин Галлудек и темнокожий Саспортас. Они приехали, чтобы вести подпольную агитационную деятельность и принести революционные идеи на рабовладельческий остров. К сожалению, через год после начала их деятельности, не принёсшей масштабных успехов, к власти приходит Наполеон и их деятельность должна быть свёрнута… Вся пьеса написана в особом авторском стиле, напоминающем лихорадочный сон, действительное воспоминание, смешивающееся с символическими и абсурдными образами.

Филоктет

В основе пьесы Хайнера Мюллера лежит целый ряд античных сюжетов, связанных с Филоктетом. Отравленный укусом змеи, поразившей его в ногу, он ведёт отшельническое существование на острове Лемнос. Когда становится ясно, что без него невозможно победить Трою, то Одиссей и сын Ахиллеса Неоптолем отправляются за ним. Вся пьеса выстроена вокруг эти трёх персонажей, находящихся в очень противоречивом отношении друг к другу. И Филоктет, и Неоптолем знают и открыто признают, что Одиссей их враг. И Одиссей, и Неоптолем понимают, что сейчас не время для личных конфликтов и, чтобы помочь грекам выиграть, они должны забыть о распрях и как можно скорее доставить Неоптолема к стенам Трои.

Геракл-5

Геракл в пьесе Хайнера Мюллера скорее комический образ. Прожорливый и тяжёлый на подъём, он выполнил уже 4 подвига. И вот к нему приходят два фиванца, чтобы просить его о пятом. Он должен отчистить авгиевы конюшни. Весь его подвиг, знакомый нам с детства по героическим описаниям, показан в пьесе, как трудная работа вполне реального человека. Которому не хочется этим заниматься, который всё время находится во внутренней борьбе, чтобы уговорить себя работать дальше. В какой-то момент он даже хочет выдать себя за другого, отречься от своего героизма.

Маузер

Экспериментальная пьеса Хайнера Мюллера является вольной вариацией сюжета знаменитого романа Михаила Шолохова «Тихий Дон». Написанная единым потоком, где реплики есть только у некоего героя и хора, перед нами в постоянно повторяющихся репликах разворачивается страшное и кровавое полотно революционных и постреволюционных лет. Человек, который проводил чистки в Витебске и делал всё ради дела революции, светлый образ которой он нёс в себе, оказывается осуждён той же властью, которой он истово служил. И вот уже он объявлен преступником, и вот уже он должен предстать перед ответом и готовиться к смерти.