Гора трех скелетов - [9]

И в контексте занюханной истины, что время – это и есть деньги, я ей даже не соврал.

– То есть это значит: вообще не приходить? – довольно-таки спокойно вопросила она.

Костюмчик, туфли, белый свитерок – все это было куплено явно не в комиссионке, правда и не вчера, и даже не на прошлой неделе. При таком достатке мадам могла бы обратиться в фирму посолидней. А она дожидалась меня. Здесь, в этой вот засранной прихожей, где все и слепому видно. Интересный факт…

– Пани хочет что-то взорвать? – поинтересовался я на всякий случай. – Или кто-то хочет взорвать пани?

– Нет.

– Тогда извините, мне надо идти. У меня назначена встреча.

– С кем?

Подобный вопрос имела право задать разве что жена. Судя по всему, гостья деликатностью не отличалась.

Моя улыбка как-то сама собой стала ухмылкой.

– С любовницей, – сказал я.

– Вы ее любите? – Моя шутка отскочила от нее, как теннисный мячик от бетона. Я вдруг почувствовал, что этот разговор мне надоел.

– А вы что, монашенка в штатском? – Я даже не стал ждать ее ответа. – Нет, не люблю. Я просто пользуюсь ее услугами.

Кончики ее губ дрогнули.

– Естественно. Для этого и нужны женщины. Она красивая?

Ну не могло же богатство так испортить человека! Или до нее дошло, что я пьян?

– Сойдет, – сказал я. – Она такая… обтекаемая. Как литровая бутылка…

Изысканной мадеры в фирменном сосуде, чтобы угостить ее, у меня не было.

– И этого достаточно?

– Я не максималист. Могу довольствоваться тем, что есть.

– Значит, вы ее фактически не любите, – вздохнула она.

– Какая разница. Она нужна мне… Хозяйка туристической сумки ненадолго задумалась. Особой радости у нее на лице не было.

– А если никакой разницы, – подумав, сказала она, – зачем же кроссовки топтать?

– Да я ведь ухожу не джоггингом заниматься!.. – Нет, она, кажется, достала меня.

Странным был наш разговор. Должно быть, поэтому я никак не мог его закончить.

– Ну да, не джоггингом… Именно так я и поняла. Может, войдем? – Неизъяснимая мягкость была в ее голосе, в жесте руки, указующей на дверь моей конторы. – Мне очень нужно поговорить с паном.

– Ну не хочу, не могу я говорить с вами… Ну не до этого мне сейчас. Понимаете, я выпил… Так уж получилось…

– Тогда мы и не будем разговаривать…

О, этот голос!.. Только последний кретин не понял бы, на что она намекала. Секунду или две я недоверчиво пялился, как полудурок, который вытряхнул из ведра на помойку мусор и вдруг увидел в дерьме золотой слиток. Потом наступила реакция.

– Вас послал Харвард? – Я отступил, пряча руки в карманах.

– Харвард?! – Ее брови полезли на лоб.

– В постель мы с вами не ляжем, – сухо сказал я. – А ну кругом и шагом марш отсюда! А если кто спросит, скажи, что ты не в моем вкусе. Скажи им, что настоящие мужики предпочитают блондинок.

Она уже не улыбалась. Но и уходить, похоже, была не намерена.

– А что же делать брюнеткам? – Она глянула на меня исподлобья.

– Ну знаете… – Честно говоря, я уже и не знал, что ей сказать. – Слушайте, пани, шли бы вы отсюда… – Слово «пани» в этой фразе было явно лишнее. – И вообще!.. Короче, мне надо уходить, черт бы вас побрал!..

Она до того оторопела, что даже не выскочила за мной на лестничную клетку. И не крикнула вслед, когда я, рискуя проломить хлипкие деревянные ступени, сбегал вниз.

Я прошел через кабинет в помещение номер два – комнаты в моем логове располагались аристократической анфиладой, – в комнатуху, которую некоторые клиенты могли принять за оружейную комнату. На самом деле это была моя спальня. Я переступил ее порог и замер. То самое, что, нелепо скукожившись, чернело (или белело) у моего наполовину раскрытого дивана, было вовсе не опрокинутым креслом и не кухонным шкафчиком, свалившимся вдруг – но в общем-то совершенно закономерно – с едва державшегося в стене гвоздя.

– Это вы, пан Малкош? – услышал я.

Есть, есть оно в жизни – упоение! Упоение собственными силами, в частности когда водку запиваешь исключительно пивом. Оно пошевелилось – это нечто у дивана, – и я услышал вздох и повторный вопрос и голос с каким-то легким акцентом, скорее всего балканским. Будь я настоящим детективом, я бы, конечно, сразу же вытащил кольт из-за пояса. Но я, точнее, тот, кого она назвала паном Малкошем, как последний дилетант, щелкнул выключателем.

Комната выглядела ужасно. Честно говоря, и раньше о ней нельзя было сказать ничего хорошего, но я как-то уже привык к фигурным пятнам протечек на потолке, к отклеившимся обоям, к шифоньеру, дверцу которого нельзя было закрыть без газеты. В глаза бросались новые детали: раскисшая пицца на столе, рядом с ней нарезанный кружочками лук на доске, настежь открытый шкаф, он же шифоньер, и положенная на ночной столик пачка старых журналов из этого шкафа.

– Вы должны вызвать полицию, – сказала она.

На этот раз она выглядела совсем не так уверенно, как прежде. Сидя на корточках рядом с двуспальной лежанкой и подпирая полуприподнятую половину ее коленом, не была похожа на женщину из высшего общества. Последние вряд ли наносят визиты в ночных рубашках. И у них уж наверняка не бывает фонарей под глазами.

– А на кой черт мне полиция? – не понял я. – Я уж как-нибудь сам справлюсь… Господи, до чего же гудят ноги… Или это голова?