Гора самоцветов - [85]
— Э, вот мы и опять встретились! Опять, наверно, обещать мне будешь и сестру, и родичей, и оленей? Только я теперь уж твоим словам не поверю!
— Нет, — отвечает Вай, — ничего тебе обещать не буду! Все равно мне от тебя теперь не уйти: съешь ты меня. Только дай мне объехать вокруг тебя: я ведь никогда тебя всего не видел!
— Ладно, — говорит кит, — объезжай, смотри!
Кит повернулся, а Вай вскочил ему на спину и крепко, как мог, схватил его за усы, над водой китову голову поднял.
Стал кит вырываться, да не мог вырваться. Заметался он по морю. Морские звери в страхе прячутся, птицы к облакам поднимаются, рыбы стаями в стороны мчатся. И нырял кит и перевертывался — никак не мог Вая сбросить. Все море кит переплыл много раз, а Вай за усы его держит, не отпускает.
— Устанешь скоро, ослабеешь — тогда скину, — говорит кит.
— Руки у меня сильные, жилы крепкие — не устану! — отвечает Вай.
Опять принялся кит по морю метаться. Волны поднимает до неба, рыб и зверей распугивает. Никак не может Вая сбросить, Вай словно прирос к нему.
Ослабел кит. Задыхаться стал. Хвостом не бьет и не фыркает больше. Тихим голосом говорит он Ваю:
— Я большой, а ты маленький, однако справиться с тобой я не могу. Ты сильнее меня! Никогда больше тебя не буду трогать! Никогда не буду ничего от тебя требовать! Без опаски охоться на морского зверя!
— А людей наших не будешь трогать? Ничего у них требовать не будешь?
— И людей ваших не буду трогать. Пусть охотятся. Никого обижать и пугать не буду! И требовать ничего не стану.
— Тогда к берегу меня вези!
Поплыл кит к берегу. Со всего стойбища люди собрались, стоят на берегу, дивятся: плывет по морю большой кит, на спине у него Вай сидит, за усы его держит, правит им, будто это не кит, а олень ездовой.
Подплыл кит к самому берегу. Соскочил Вай на землю, а кит поскорее в море ушел.
С того времени кит больше не трогал людей, не мешал им в море на промысел ходить. Хорошо люди охотились на морского зверя, без всякого страха. Помногу мяса и шкур привозили. Всех досыта мясом кормили. Всем стало жить хорошо.
Маленький Уняны
В одном стойбище много чумов было. В чумах эвенки жили. Дружно, хорошо жили: охотились, рыбу ловили, в свободное время пели, плясали, играли.
Вдруг в один день над тайгой что-то сильно зашумело. Взглянули люди наверх, видят — летит кто-то крылатый, огромный, страшный.
Это злой людоед, шаман Корэндо, был. Он большие крылья надевал, всюду летал, глотал людей.
Опустился Корэндо в стойбище, стал хватать людей. Кого схватит — живьем глотает. Никому не удалось спастись: всех поймал, всех проглотил Корэндо. Одна старушка уцелела: пока Корэндо людей ловил да глотал, она под железный котел села, накрылась им, притаилась...
Старушку Корэндо не нашел.
Проглотил он всех людей, взмахнул крыльями, поднялся высоко-высоко и улетел.
Когда затих шум, вылезла старушка из-под котла. Пошла чумы осматривать. Пусто в чумах — ни одного человека нет. Заплакала старушка:
— Как одна, без людей, жить буду?..
Заглянула в последний чум. Думала, и в нем пусто. Глядит — а в чуме мальчик лежит, совсем маленький. Обрадовалась старушка. Сделала колыбельку, стала качать мальчика, стала растить его. Назвала мальчика Уняны.
Не годами—днями рос Уняны. Когда подрос, возмужал — стал на охоту ходить, стал кормить старушку.
Спросил однажды Уняны:
— Бабушка, почему во всем стойбище только ты да я? Где все наши люди? Умерли они, что ли?
— Нет, малыш, их всех в одну ночь людоед проглотил. Я под котлом спряталась, ты в чуме неведомо как уцелел. Вот я тебя и выкормила, вырастила.
— Куда же этот людоед ушел? Скажи мне!
— Сказала бы, да сама не знаю...
Рассердился сильно Уняны. Решил найти людоеда, наказать его. Пошел в тайгу, поймал дикого оленя, принес в чум бабушке:
— Бабушка, не этот ли съел людей?
— Нет, малыш, нет, не он! Это добрый зверь. Это олень. Снеси его туда, где поймал, и отпусти.
Послушался Уняны бабушку, отнес дикого оленя в тайгу и отпустил. Сам стал людоеда искать. Увидел росомаху, поймал, притащил в чум, к бабушке:
— Бабушка, не она ли погубила всех наших людей?
— Нет, малыш, нет, — это росомаха. Она ни в чем не виновата. Отнеси ее на то место, где поймал, и отпусти.
Уняны послушался бабушку, отпустил росомаху. Поймал лося, в чум привел:
— Бабушка, не этот ли съел людей?
— Нет, малыш, нет, не он. Это лось. Он не ест людей. Отведи его туда, где поймал, и отпусти.
Отпустил Уняны лося, поймал волка. Привел в чум, спрашивает:
— Не он ли съел наших людей?
— Нет, малыш, нет, не он. Это волк. Отпусти его!
Уняны волка отпустил, медведя поймал. Бабушка и медведя велела отпустить.
Так Уняны таскал к бабушке всех зверей — больших и маленьких. И всех бабушка велела ему относить в тайгу, отпускать и не обижать.
Затосковал Уняны — не знает, что делать. Заметила это бабушка. Не вытерпела, сказала:
— Малыш, не ищи людоеда в тайге! Обликом он похож на огромного человека. Прилетел он к нам на крыльях, как птица, и улетел обратно, а куда — не знаю... Знаю только, что это злой шаман Корэндо.
Перестал Уняны ходить в тайгу. Выпросил у бабушки крышку от большого котла, достал молоток и принялся ковать для себя крылья. Целый день у огня сидит, кует. Долго ковал. Выковал, стал бабушку спрашивать, хороши ли крылья.
