Гор. Сага о Джандаре - [14]

Наш разговор внезапно прервался. За окном моей комнаты раздался шелест крыльев. Старший Тэрл прыгнул вперед и швырнул меня на пол. В тот же момент стальная стрела из арбалета влетела в узкое окно и, ударившись о стену над моим каменным креслом, срикошетила к другой стене. Я мельком увидел блеск черного шлема, когда воин, сидящий на тарне и все еще сжимающий арбалет, потянул за первый повод и скрылся из виду. Послышались крики и, высунувшись из окна, я увидел стрелы, полетевшие вдогонку нападавшему, который удалился уже на полпасанга от здания и избежал возмездия.

— Член Касты Убийц, — сказал Старший Тэрл, глядя на удаляющуюся точку. — Марленус, который должен был стать убаром всего Гора, знает о твоем существовании.

— Кто он такой? — спросил я, потрясенный всем этим.

— Утром узнаешь, — сказал Старший Тэрл, — узнаешь и то, зачем ты оказался на Горе.

— Но почему я не могу узнать это сейчас?

— Потому что утро уже близко, — ответил Старший Тэрл.

Я глядел на него.

— Да, — повторил он, — завтрашнее утро уже близко.

— А вечер, — спросил я.

— А вечером мы будем пить.

Утром я проснулся на своей циновке в углу комнаты, дрожа от холода. Скоро наступит рассвет. Я щелкнул тумблером на циновке и принял сидячее положение. Она была ледяной на ощупь, потому что именно на это время я установил стрелку температурного устройства. Мало кому нравится нежиться в ледяной постели. К горийским приборам для отрывания смертных от их постелей я относился столь же неодобрительно, как и к будильникам на Земле. Кроме того, голова моя гудела, как бронзовый щит после удара копьем, и этот гул вытеснил все воспоминания, вроде вчерашнего покушения на мою жизнь. Планета может перевернуться, но человек всегда остановится, чтобы вынуть камешек из ботинка. Я сел, скрестив ноги, на циновке, которая снова нагрелась. Потом заставил себя встать и плеснуть воду из чаши для умывания себе в лицо.

Я кое-что помнил из предыдущей ночи, но не многое. Мы вместе со Старшим Тэрлом обошли множество пивных в разных цилиндрах, и помню, как беззаботно прогуливались, распевая непристойные лагерные песни, по узким — в ярд шириной — мостикам между цилиндрами бог весть на какой высоте. Кое-где она достигала тысячи футов. Слишком много мы выпили ферментированного варева, хитроумно приготовленного из желтого зерна, са-тарна, и называющегося пага-са-тарна — Наслаждение Дочери Жизни — сокращенно «пага», и к которому я вряд ли больше притронусь. Помнил я и девушек в последней таверне (если это была таверна), соблазнительных в своих танцевальных нарядах, рабынь наслаждения, выращенных как животных для удовлетворения страсти. Если и были прирожденные рабы и прирожденные люди, как уверял меня Старший Тэрл, то это были прирожденные рабыни. Было невозможно принять их за что-нибудь другое, если они этим и были, и где-то сейчас они неохотно просыпаются, чтобы вымыться. Особенно мне запомнилась одна, с гибким телом гепарда и черными волосами, разбросанными по коричневым плечам, запомнились браслеты на ее запястьях, их звон в ее спальне, где мы пробыли гораздо больше того часа, за который я заплатил. Я выгнал эту мысль из своей раскалывающейся головы, сделал неудачную попытку вызвать чувство стыда, и накинул тунику. Тут в комнату вошел Старший Тэрл.

— Мы идем в Зал Совета, — сказал он.

Я пошел за ним.

Зал Совета представлял собой комнату, где избранные представители Высших Каст Ко-Ро-Ба собирались на свои встречи. Такие залы были в каждом городе. Это был широчайший из цилиндров, и высота потолка в зале превышала обычную в шесть раз. Потолок был освещен чем-то вроде звезд, а стены раскрашены в пять цветов — белый, голубой, желтый, зеленый и красный — цвета каст. Каменные скамьи членов Совета вздымались пятью величественными ярусами, каждый для определенной касты, и были окрашены в соответствующий цвет.

Нижний ярус, самый удобный, белоснежного цвета, занимали Посвященные, истолкователи воли Царствующих Жрецов. Далее, по порядку, шли голубой, желтый, зеленый и красный, занятые представителями Писцов, Врачей, Строителей и Воинов.

Торн, как я заметил, не присутствовал на втором ярусе. Я улыбнулся про себя. «Лично я, — говорил он, слишком практичен, чтобы участвовать в правлении, чреватом опасностями». Вероятно, если бы город осадили, Торн не заметил бы этого.

Я был рад тому, что моей касте, Касте Воинов, был отведен последний ярус. Была бы моя воля, я бы вовсе не относил воинов к Высшим Кастам. С другой стороны, я считал, что Посвященные тоже сидят не на своем месте, ибо они полезны обществу даже меньше воинов. Воины, по крайней мере могут защищать город, а что могут делать Посвященные, кроме того, чтобы служить мишенью болезней в силу своей профессии.

В центре амфитеатра находился трон, и на нем, в государственной мантии — простой мантии коричневого цвета, скромнейшей из одежд присутствующих, восседал мой отец — Правитель Ко-Ро-Ба, а ранее убар. У его ног лежали шлем, щит, копье и меч.

— Выйди вперед, Тэрл Кэбот, — сказал отец и я стал перед троном, чувствую, что глаза присутствующих устремлены на меня. Позади стоял Старший Тэрл. Я заметил, что прошедшая ночь почти не отразилась на его облике. И на миг я ощутил ненависть к нему.