Гопак для президента - [4]

Из окна квартиры Дениса был виден океан, легкий и стремительный, но почти всегда скрытый туманной дымкой, Голден-гейт мост, остров Алькатрас с тюрьмой, в которой когда-то отбывал срок Аль Капоне и куда от пирса номер 38 регулярно отправлялись морские «трамвайчики» с туристами, жаждущими собственными глазами обозреть узилище, а если повезет, повстречать призрак знаменитого гангстера… Денис знал, что переплатил, покупая эту квартиру, но совершенно не жалел об этом. Вид из окна того стоил.

Тут хорошо было по вечерам сидеть перед широким, во всю стену, окном гостиной, прихлебывать горячий кофе, курить сигару и обдумывать очередной материал для газеты или журнала. А если в компьютере его ожидали герои нового романа, придумывать сюжетные ходы.

Хорошо было и просто так сидеть, ни о чем не думая. Сидеть, пить кофе, курить, и на какое-то время призрачным и нереальным становилось все, кроме этого пейзажа за окном, чашки кофе, сигары и, может быть, женской ладони на плече.

Женщины… Денис не был ловеласом и женопоклонником — просто не забывал об их существовании, одновременно помня о том, что брак — это не то, к чему он должен стремиться и о чем мечтать. Один раз он уже обжегся и считал, что этого довольно. В холостяцком быту столько преимуществ, что они с лихвой перекрывают выстиранные носки и сваренный от случая к случаю суп, тем более что здесь все эти житейские мелочи устроены так, что времени на них уходит очень мало. А если ты можешь позволить себе заплатить, то и вовсе не уходит.

Денис Гребски мог: два раза в неделю к нему приходила Розмари — полногрудая и широкозадая уроженка Филиппин. После ее посещения квартира приобретала вид музея, по которому предполагалось ходить в мягких тапочках и говорить только шепотом. Правда, чистота сохранялась недолго. Но снова приходила Розмари…

С женой Денис расстался через четыре месяца после приезда в Америку. Обычная история: она не захотела ждать, пока благосостояние нищего эмигранта с совершенно не нужной профессией журналиста улучшится настолько, что он сможет позволить ей приобретать веши в дорогих магазинах. Забрала пятилетнюю дочь и переехала в Беркли к профессору русского языка, которого где-то подцепила, пока Денис ломался вместе с толпой мексиканцев на уборке винограда в плодородной долине Напа за обед и три доллара наличными в час.

Профессор был похож на больного дистрофией грифа, но дом на Берклийских холмах и университетская зарплата компенсировали эти недостатки в глазах жаждущей обеспеченной жизни Нелли. Она даже пыталась объяснить Денису, что делает это не столько ради себя, сколько ради будущего их дочери, но Денису было уже все равно. Боль от предательства единственного близкого человека оглушила. Развод они оформляли через адвокатов, расходы оплачивались из кошелька профессора, потому что Денис просто не мог себе позволить израсходовать лишний цент. Да и не было у него этого лишнего цента.

Через какое-то время Денис вдруг осознал, что не испытывает к бывшей жене неприязни, тем более что она и ее муж-профессор, не заведя совместных детей (чему Гребски был бы очень удивлен, учитывая далеко за шестьдесят одного из супругов), прекрасно воспитывали его дочку и позволяли регулярно видеться с ней.

Прошло уже больше десяти лет, но Денис по-прежнему не стремился к длительным отношениям с женщинами, хотя за эти годы у него были подруги самых разных национальностей, иногда весьма экзотических, вроде той конголезской танцовщицы. С антрацитово черным телом, грациозная, как пантера, она во время секса так громко кричала что-то на непонятном языке, то ли подбадривая, то ли ругаясь, что у Дениса звенело в ушах. А на пике оргазма выл уже сам Денис, когда острейшие ногти принимались кромсать его спину на кровавые лоскуты.

Допив кофе и докурив сигару, Денис мельком глянул на видеотелефон, подаренный ему другом Славиком Зинчуком, гениальным программистом, помешанным на всяческих нововведениях. Никто не спорит, приятно говорить и видеть на экране лицо собеседника. Однако если этим собеседником постоянно является Славик, то приятное вскоре становится привычным. Из знакомых Дениса только сенатор Дженкинс тоже обзавелся такой игрушкой. С ним и со Славиком Денис общался посредством этой новинки, а для остального мира годился обычный телефон и обычный автоответчик, в окошечке которого сейчас ярко-красным горело «12», означавшее, что за время его отсутствия дюжина человек жаждала с ним пообщаться.

Это было еще одно правило, которым Гребски руководствовался в жизни: прослушивать сообщения на автоответчике только после ужина и сигары. Прослушав, пометил в блокноте, кто и чего от него хотел. В основном хотели узнать, будут ли вовремя готовы заказанные статьи. Больше всех его хотел Стив Зетнер, требовавший немедленно связаться с ним, потому что последний роман Дениса хотят издать в России, а он не знает, смогут ли они получить оттуда деньги. Звонила Таня, напомнившая, что сегодня пятница и они ужинают вместе в японском ресторане.

Звонила и Зоя Рафалович. Одно время они были любовниками, но их связь себя исчерпала, и они остались просто хорошими друзьями. Голос Зои показался Денису каким-то потерянным. Хорошо зная, что она имеет привычку делать трагедию из-за самой ничтожной мелочи, он все же набрал знакомый номер. Телефон был занят. Вероятно, Зоя нашла иного собеседника и теперь изливает на него все свои реальные, а по большей части мнимые жизненные проблемы.