Гонзаго - [18]

Старуха улыбнулась и закивала головой:

— Ну, конечно же, милок, как же, как же. Полный отчет могу тебе дать. Так ведь, Мамоша? — обратилась она к коту. — Для того и пришли именно вот сюда.

А тот тут же перевернулся на спину и, громко мурлыкая и виляя хвостом, начал усиленно тереться головой о ноги хозяйки.

— Правильно все ты обсказал, сынок, вещица-то больно старая и ценою горазда. И очень я тебя понимаю в этом вопросе. Ох, как понимаю! Не каждому она счастье может принести, а, может быть, даже и наоборот. Правильно переживаешь за нее. Вижу, что человек ты основательный, червем золотым не изъеденный, а значит, и душой не черён. И в знак признательности за заботу твою я открою тебе один секрет наш фамильный. Только уж ты никому не разглашай его понапрасну, без крайней на то надобности, ладно? — Глянула она по-детски голубыми, но по-старушечьи слезящимися глазами на Воротынцева, отчего Павел Васильевич сильно смутился и в ответ лишь молчаливо мотнул взъерошенной головой.

— Так вот, — продолжала Ольховская, — должна я тебе, сынок, признаться, что не копия это никакая, а что ни на есть самый настоящий, как ты говоришь, оригинал. А та, что лежит в Санкт-Петербургском Эрмитаже, была сделана по подобию этой всего на шесть лет позднее тем же самым мастером. Уж больно она тогда приглянулась правителю Египта Птолемею второму Филадельфу, как его называли, и его жене Арсиное, чьи лица как раз и изображены здесь, на камне, что захотели они, видишь ли, каждый иметь по такому вот изображению. Вернее-то сказать, взбалмошная и капризная Арсиноя настояла на этом. Да-а… И тогда тот самый мастер под страхом лютой смерти получил заказ на еще одну точно такую же гемму. Но, как сам понимаешь, довольно сложной, почти невыполнимой была у него задача. Ведь двух одинаковых камней-то в природе не бывает.

Как бы то ни было, а работу свою он все же исполнил. Никто не знает, как это у него получилось, но, — бабка сделала небольшую паузу, — жизнь свою он сохранить не сумел. Арсиноя настояла, чтобы этого мастера умертвили. Не желала она ни под каким, даже самым случайным, предлогом возможности появления еще одного подобного творения. Раз, как ты понимаешь, удалось человеку дважды одно и то же, кто же здесь мог третью-то копию исключить.

От этих слов старухи, как будто он услышал страшные ужасающие вести, лицо Воротынцева сильно побелело, губы задрожали, а глаза повылезали из орбит.

А Ольховская все так же спокойненько продолжала рассказывать, будто речь шла о какой-то рядовой безделушке, а не о событиях такой глубокой, можно сказать, овеянной седыми легендами старины.

— Ну, уж не буду тебя утомлять, милок, столь длинным рассказом и перечислением всяких там разных событий. Короче говоря, по моей прадедушкиной линии обладателями вот этой самой вещицы в свое время оказались великие князья Радзивиллы. — При этом упоминании Павел Васильевич то ли оскалился, то ли как-то странно усмехнулся и начал усердно вытирать носовым платком пот с распаренного лица. — И, зная любопытство и великую завистливость людей, — продолжала попискивать старуха, — держали сведения о ней в строжайшем секрете, вместе с гербовой родословной бумагой, в которой все многовековые события, связанные с хранением ее, были тщательнейше записаны и отражены. Вместе с фигурами двенадцати золотых апостолов, которые, по преданию, по ночам пересчитывали деньги и богатства знатного рода, эта вещь была как бы фамильным оберегом клана Радзивиллов в Несвижском замке, принося им на протяжении многих столетий богатство и удачу.

Ну а вторая-то, более поздняя камея, как ты уже знаешь, попала в Мантую в семейство герцога Гонзага, в честь кого и получила свое название. И, совершив потом длительное путешествие через разных своих обладателей, в том числе Наполеона Бонапарта и жену его, небезызвестную Жозефину Богарне, в 1814 году волею судьбы оказалась у русского императора Александра I. А уж только потом она попала и в стены Эрмитажа. Так что не копия это, сынок, никакая, а, одним словом, самый настоящий оригинал. Подлинник. Вещь номер один.

Павел Васильевич по-детски улыбнулся и, глядя рассеяно куда-то в пространство, проговорил:

— Пани Ядвига, мне кажется, что я смотрю какую-то очередную серию приключенческого фильма про Индиану Джонс и его необычайные похождения. То, что вы мне сейчас сообщили, не может… ну никак не может укладываться в нормальные рамки человеческих представлений. От этих сведений можно просто сойти с ума. А вы так запросто мне об этом сейчас рассказали. Или это какая-то непонятная гигантская авантюра, или… великая находка и удача для мировой науки и культуры. Я уж не говорю про это провинциальное заведение, — развел он руками вокруг себя.

— И я, уважаемый Павел Васильевич, точно такого же мнения, — неожиданно раздался вкрадчивый голос за спиной у Воротынцева, отчего тот нервно вздрогнул, резко оглянулся и увидел знакомую фигуру директора магазина Михаила Наумовича Равиковского, который, по всей вероятности, уже откуда-то был осведомлен о приходе необычной парочки и слышал последние слова своего эксперта.