Гонки с дьяволом - [27]

Он помялся и, видимо, желая сгладить неловкость, заговорил о чем-то другом. Я его не слышал. Мысли мои вернулись к событиям недавней осени. Всю свою жизнь я ничто не ненавидел так неистово, как насилие. Я считал, что нет выбора средств и запрещенных приемов по отношению к неспровоцированному насилию. Помню, что в разговоре со своим пленником на лесной поляне я весь похолодел от возмущения и ненависти, когда он стал излагать свои планы создания рабовладельческого или крепостнического общества. Нет ничего более ценного в жизни, чем свобода. «А Родина, общество?» — шепнул мне внутренний голос. Сейчас эти понятия были почти абстрактными. Не было ни Родины, ни общества. Была небольшая группа людей, затерянная среди безмолвия Земли, пережившей только что сокрушительную катастрофу.

Но даже если так, может ли считаться Родиной страна, которая отнимает у своих сынов свободу? Мне никогда не были понятны патриотизм крепостных крестьян, преданность рабов своим господам. Подлый раб, подсыпающий яд своему господину, был мне более понятен, чем раб, спасающий ему жизнь. Может, я согласен, это чувство свободы и ненависть к насилию были гипертрофированы у меня, но я ничего не мог с собой поделать. Неспособный к насилию над ближним, я был готов на все, чтобы отстоять свою личную свободу и свободу тех, кто доверял мне в это трудное время.

Мне всегда казалось, что общество карабкается в своем развитии на ту вершину, где каждый будет свободен, где не будет отвратительного насилия над телом и душой человека. Возможно ли это вообще? Или же это несбыточная мечта? Не потому ли этот путь был так труден, что оружие зла, лжи и насилия было всегда более совершенным и жестоким, чем оружие добра и правды? А почему нельзя сделать иначе? Но не противоречу ли я сам себе? Не скатываюсь ли я к той, скомпрометировавшей себя формуле, что великая цель оправдывает любые средства?

Глава VIII ПЕРВИЧНЫЕ НАКОПЛЕНИЯ

Дела нашей изоляты, или колонии, как ее стали называть, хотя это название мне и не нравилось, так как напоминало прошлые времена, с каждой неделей шли все лучше. Во-первых, мы, кажется, если не окончательно, то надолго избавились от своих врагов. С вертолета было обнаружено в радиусе ста километров свыше двух десятков собачьих городищ. Мы их стали планомерно и тщательно уничтожать. Кажется, что всю свою историю человек недооценивал интеллект животных. Когда мы уничтожили восемь городищ и остались только два, вдруг обнаружилось, что они пусты. Собаки исчезли.

Из предпоследней экспедиции ребята принесли трех серых пушистых щенков, тупорылых, с толстыми лапами и щенячьими, еще голубыми, глазами.

— Попытаемся снова сделать из них друзей, — сообщили они.

Их намерение осуществилось. Воспитанные человеком, псы снова стали его преданными друзьями.

В апреле начались полевые работы. Пшеницу решили пока не сеять. У нас еще хранились ее запасы, которые пополнялись с элеватора. Пока посадили картофель, овощи и овес для лошадей. Работали в поле все. Можно сказать, что этот труд, несмотря на то, что он был тяжелым, доставлял удовольствие. Это понятно, возделывая почву, мы утверждались на Земле, доказывая себе, что с нами еще не покончено, что человечество еще живо и будет жить.

Большая часть коров принесла приплод. Появилось молоко. Алексей соорудил маслобойку и вскоре на завтрак стали давать свежее сливочное масло. Хуже обстояло дело со свиньями. В нашем хозяйстве были пять свиней и два кабана. Увы, эти кабанчики были кастрированы и ожидать прироста не приходилось. Хавроньи наши жирели, но толка от них не было. Пустить их на мясо Борис Иванович решительно воспротивился.

— Посмотрим, может быть еще… — что «еще», он не договорил, но, видно, рассчитывал раздобыть где-то производителя.

Однажды он спросил:

— А нельзя ли использовать дикого кабана?

— В принципе, можно, — ответила Наталья, которая у нас теперь стояла во главе всего «агропрома». — Но где его взять? Собаки распугали всю живность, а может быть, и успели ее всю уничтожить. Потом, как его поймать?

— Как-нибудь поймаем. Хотя бы поросенка, — вздохнул Борис Иванович.

— Кстати, насчет дичи, — вмешался в разговор Николай, — звери возвращаются. Я недавно видел лосей.

— Ясно! — обрадовалась Наталья. — Возвращаются потому, что мы уничтожили вокруг нашей колонии собак и они теперь чувствуют себя в безопасности здесь.

Еще в феврале мы с Алексеем хотели побывать в Пригорске. Но потом начались полевые работы, где каждая пара мужских рук была, как говорится, на вес золота. Только 10 мая мы взяли три крытых ЗИЛа и, посадив в них двадцать ребят с автоматами, отправились в путь.

Почти все ребята научились водить машины. В Пригорске мы надеялись найти не поврежденные временем грузовики, за руль которых на обратном пути сядут наши водители. Так оно и получилось. Мы побывали в знакомой нам воинской части, в ее гараже нашли все необходимое. Там было все без изменений, разве что исчезли трупы.

Пригорск поразил меня своим видом. Все стоки воды по обочинам мостовых были забиты прошлогодней листвой. Проезжая часть и тротуары потрескались под напором растущей травы. Она росла повсюду: на тротуарах, карнизах домов. Даже стены были покрыты какой-то растительностью. Не то мхом, не то лишайником.