Гондола-призрак - [2]

Капитан Тарталья собирался было запротестовать, но очередное соприкосновение головы со стеной выбило из нее странное видение.

Оставим до поры до времени двух этих достойных моряков добираться до своей гостиницы — если им это удастся, конечно. И перенесемся на некоторое время назад. Готово? И где же мы оказались?

ГЛАВА ВТОРАЯ «Султанова борода»

ы оказались, судари мои, на борту «Султановой бороды» — пиратского судна, бороздящего Средиземное море, под командованием знаменитого корсара Али Бадалука[8], находящегося в настоящий момент на капитанском мостике в роскошном арабском одеянии и дружелюбно беседующего с астрологом Омаром Бакуком.

Как раз этим утром «Султанова борода» вошла в воды Адриатики, бросая тем самым вызов венецианскому флоту[9].

— Изволите ли видеть, мой господин, — говорил Омар Бакук, — звезды не обманули. Благоприятное сочетание Венеры и Сатурна, отмеченное и изученное мною по вашему повелению, позволило нам избежать неблагоприятного столкновения с кораблями Яснейшей республики[10].

— Счастлив твой бог, — добродушно пробасил пират-гигант. И, не меняя любезного тона, добавил: — А то бы недосчитаться тебе на правой руке еще одного пальца.

— Полегче, мой господин, — ухмыльнулся астролог. — Эдак у меня на обеих руках и пяти пальцев не наберется.

И действительно: на левой руке у него не хватало большого пальца и мизинца, на правой — указательного и безымянного пальцев. Дело в том, что командир пиратского судна не принимал ни одного важного решения, не посоветовавшись со звездами. А если уж небесные светила вводили его в заблуждение, добрый Али Бадалук, не имея возможности дотянуться даже до ближайшего из них, чтобы отомстить, довольствовался тем, что отрубал палец астрологу.

Но корсар не принял в расчет изворотливости Омара Бакука. Понеся впервые такое наказание и рассматривая левую руку, лишенную мизинца, астролог сказал себе: «Милый мой, представь, что ты предсказал ясную погоду на ближайшие две недели, а через четверть часа увидишь надвигающийся циклон, — как ты поступишь? Сам понесешь капитану ножницы или топорик? Подумай, Омар: коль скоро Аллах не снабдил тебя запасными пальцами и в Коране нет ни слова о том, как их отращивать заново, лучше тебе положиться на собственную смекалку».

И, рассудив так, Омар Бакук заказал искусному мастеру в Багдаде пару превосходных искусственных рук и носил их, надставляя поверх тех, которыми снабдил его Аллах.

Еще трижды после того раза звезды насмехались над астрологом, но теперь он встречал их шутки во всеоружии, и топорик Али Бадалука безжалостно отсекал накладные пальцы, наполненные пурпурной жидкостью, которая в надлежащий момент яростно брызгала.

— Экая у тебя кровь красная! — восхищался Али Бадалук, вытирая топорик после очередной экзекуции.

Омар Бакук, делая вид, что он страдает от ужасной боли, стонал в ответ:

— Вознесем хвалу Аллаху, мой господин!

Но сам при этом мысленно возносил хвалы мастеру из Багдада и собственной находчивости.

Вернемся же на мостик «Султановой бороды» и попробуем выяснить, о чем секретничают капитан с астрологом.

— Звезды не подкачали, — бормотал Али Бадалук. — Теперь осталось, чтобы не подкачал этот чертов купец из Венеции, как бишь его…

— Панталоне дей Бизоньози[11]…

— Вот-вот. Посмотрим, выполнит ли он обещанное. Мне пришлось вручить ему тысячу дукатов задатка, скряге этакому. А теперь — еще два раза по тысяче. Но только если этой ночью Мустафа, благородный сын благороднейшего халифа багдадского, выберется из Пьомби.

— Увы, увы, и еще раз увы, мой господин! Всем известно, что нет на свете тюрьмы ужаснее венецианской Пьомби[12]. Страшно даже представить, как настрадался благородный Мустафа за эти два года…

— Панталоне меня заверял, что ему удалось подкупить старшего тюремщика, чтобы тот помог ему ускользнуть. А сам он потом на гондоле вывезет Мустафу за пределы венецианской лагуны, где должен получить в обмен на пленника остаток вознаграждения.

— Должен, мой господин?

— Должен, да. В противном случае, — продолжал капитан своим обычным дружелюбным голосом, — получит пару цепей на запястья и место в самом темном углу моего трюма. И если захочет вернуться в Венецию с обеими руками, прикрепленными к плечам, ему придется заплатить пять раз по тысяче золотых цехинов[13], которые он впустую растратил!

Теперь, познакомившись с этими двумя примечательными личностями, столь важными для нашей истории, и уразумев, зачем пиратский корабль на всех парусах несется к Венеции, мы можем снова перескочить вперед — на гондолу, в которой Арлекин и незнакомец в маске преследуют призрачную гондолу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой тайна гондолы запутывается еще больше

огоня длилась уже несколько часов. Все это время Арлекин, продолжая усердно грести, тщетно пытался объяснить себе загадку гондолы, которая, хотя и была пуста как миска, вылизанная голодным псом, быстро двигалась вперед, ловко вписываясь в паутину венецианских каналов, набережных и мостков. Утомившись от напрасных дум, он заключил: «Не иначе, сам дьявол ее волочет. Мессер Вельзевул[14], пожалуйста, не так шибко. Эта гребля начинает мне докучать».