Гонцы в Ньямаголе - [18]

Друзья не обращали на него внимания, да и Королева Ньяма, сидевшая около них и постоянно подкладывающая в их тарелки особо вкусные кусочки, тоже смотрела в ту сторону стола не больше, чем на сковородки, висящие на стене.

Чародей видел это и злился.

– Сильно устали? – спрашивала данюшек Королева. – Несладко вам пришлось, уж я-то знаю.

– Все нормально, – отнекивались данюшки. – Главное, добрались. Много полей Опустошители попортили?

– Много. А кое-где люди от бессилия сами поля стали жечь, лишь бы Опустошителям не досталось. Это уже отчаяние.

– Какое же крепкое в Ньямаголе хозяйство, – встрял усиленно прислушивающийся к тихому разговору на другом конце стола чародей, – если несколько серых зверушек способно причинить ему такой урон.

Королева Ньяма только поморщилась, но отвечать не стала.

– Можешь отпустить свою челядь, я сыт, – величественно сообщил ей чародей, утирая салфеткой губы. – Точнее, при всем своем желании больше не в состоянии запихивать в себя то, что ты по ошибке называешь едой. Благодарю за ужин. Теперь и о деле потолковать не мешает.

По знаку Королевы повара и поварята покинули кухню.

– А эти чего сидят? – капризно спросил чародей, тыча пальцем в сторону данюшек.

– А э т и уйдут, когда захотят. А пока они едят. И будут есть, сколько понадобиться, даже если из-за этого мы с тобой будет говорить в коридоре, – пророкотала нахмурившаяся, как грозовая туча, Королева Ньяма.

– И спросить нельзя, – сразу сбавил тон чародей. – Я что, против, что ли? Все нервные, все дерганые, вот до чего жизнь в городах доводит! К природе ближе надо быть, к травке. Где Диск?

– Диск на месте.

– Давай, вручай его мне, согласно уговору.

– Ты уже избавил нас от Опустошителей? – подняла бровь Королева Ньяма.

– Это минутное дело для мастера. Но пока не отдашь Диск, пальцем не шевельну.

– Хорошо, – поднялась Королева Ньяма. – Как скажешь.

Она вышла из кухни. Чародей сидел подбоченясь, данюшки чувствовали, что он требует плату именно сейчас не просто так, а с каким-то подвохом.

Затычка заранее сжал кулаки, чтобы (в случае чего) отстоять интересы Ньямагола.

Чародей насвистывал какой-то противный мотивчик, делая вид, что в упор не замечает данюшек. Шуршал песок в песочных часах на кухонной полке.

Королева Ньяма вернулась, держа в руках тяжелый Диск.

– А теперь произнесем слова Уговора, – мягко сказала она, кладя Диск на стол.

Этого чародей, видимо, не ожидал. Он растерянно и испуганно посмотрел на Королеву Ньяму, но потом спохватился и опять принял надменный вид.

– Это еще зачем? Или мне, чародею, здесь не верят?

“Конечно, не верят!” – хором мысленно воскликнули данюшки.

– Именно вера в ньямагольского чародея и побудила меня написать письмо, – улыбнулась Королева Ньяма. – Но я не могу нарушить обычай. Диск отдается вместе с Уговором. Таково правило.

– Да пойми ты, глупая тетеря в жестяной короне! – постучал по лбу чародей. – Надо жить в ногу со временем. Сегодня Диск с уговором, завтра бабкин сон, послезавтра ворона не с той ветки каркнет. Надо уметь стряхивать ненужный хлам с подола, ты же все-таки королева, а не прачка с рынка! Современной надо быть, дорогуша, не позорить народа, который тебя короновал! Эх ты, кухня! Давай не будем смешить перевертышей! Начинай жить по-новому прямо сейчас!

– Давай, – безмятежно согласилась Королева Ньяма. – Но Диск отдается вместе с Уговором.

– Тьфу на тебя! – скривился чародей. – Вот заладила, честное слово! Ты не королева, а корова!

– Возможно, но Диск отдается вместе с Уговором.

Наступила тишина.

Королева Ньяма задумчиво села на противоположный от чародея конец стола, придвинула к себе диск.

Чародей помолчал, побарабанил пальцами по столу, а потом плаксиво запричитал, обращаясь к солонке перед собой.

– Я отказываюсь работать в созданных невыносимых условиях. Я сделал все, что мог, что в силах чародея и что выше его сил. Глупые капризы взбалмошной королевы видно дороже городу помощи волшебника. Стихии нас рассудят. Я уезжаю домой.

– Если уважаемый чародей отступает перед такой мелочью, как Уговор, – совершенно спокойно сказала Королева Ньяма, глядя на Диск, (Затычка, было, приподнялся при словах чародея, но, услышав голос Королевы, снова сел), – то где гарантии Ньямаголу, что он вообще в состоянии справиться с постигшей нас напастью? Тогда, конечно, ему лучше удалиться.

– И удалюсь! – пообещал солонке чародей.

– Но мне по-человечески жалко господина чародея, – продолжала Королева, подперев рукой щеку, – которому придется идти пешком. Жалко его бедные ноги. Путь так далек.

– Это почему же мне придется идти пешком? – задрав бороду, спросил чародей.

– А потому, – улыбнулась Королева Ньяма, – что ни один ньямаголец не уступит ему перевертыша для коляски. А чтобы их решимость была совсем неколебимой, я издаю Указ, по которому каждый, кто осмелится это сделать, будет немедленно казнен. Или господин чародей рассчитывает попросить юных Гонцов, чтобы они точно также отвезли его до замка, как привезли сюда?

Опять наступила томительная тишина.

Королева молчала и с интересом смотрела на чародея.

Чародей покрылся вишневыми пятнами, он силился что-то воскликнуть, но лишь беззвучно открывал рот.