Гончие псы Гавриила - [15]

– Предполагаю, да. – Он прижал ладонь ко лбу, мотнул головой, будто пытаясь проснуться, и смущенно улыбнулся. Глаза не в фокусе, серые расширенные зрачки. – Извините, я еще не пришел в себя, спал.

– Господи, я искренне прошу прощения. Когда целый день смотришь на виды, как-то забываешь об обычае сиесты… Я просто говорю, мистер Летман, что когда привратник сообщил, что здесь доктор, я пришла к выводу, что бабушка больна. Я имею в виду, если вам приходится здесь жить…

– Послушайте, лучше сразу все прояснить. На самом деле я не врач, прошел неполный курс психологической медицины. И не стоит беспокоиться, потому что я нахожусь здесь совершенно не в этом качестве. Ваша бабушка прекрасно себя чувствует, и что я действительно делаю, так это присматриваю за слугами-арабами и делами вообще, составляю ей компанию и разговариваю. Мне не «приходится здесь жить», в том смысле, который вы вложили в эту фразу. Вот что произошло. Я отправился в Ливан проводить некоторые исследования для работы, которую хотел написать. Однажды я случайно сюда заехал во время бури, которые у них периодически случаются, и ваша бабушка впустила меня. Одно цеплялось за другое, и я остался. – Его улыбка была несколько заискивающей, но, как ни странно, усмиряла меня. Я легко могла вообразить недосказанные части истории. Он добавил: – Если можете найти лучшее место для литературной работы, то скажите.

Я могла бы придумать миллион мест, более подходящих для литературной работы, в том числе почти любая комната, из которой можно при желании выбраться и общаться с людьми, но об этом не сказала, а спросила:

– Вы здесь уже давно?

– Почти год. Переселился сюда в июле.

– Понятно. Знать, что с ней все в порядке, – облегчение для меня. Значит, я смогу ее увидеть?

Его явно подмывало сказать что-то, но он опять странно потряс головой и провел рукой по лбу, будто пытаясь убрать боль. Хамид с любопытством его разглядывал.

– Послушайте, – сказала я, – если хотите что-то сказать, то приступайте. Но давайте присядем, ладно?

Мы вошли в тень в альков и сели. Я положила ладони на колени и повернулась к Летману. Похоже, ему было неудобно, но не в физическом смысле. Его длинное тело выглядело достаточно расслабленным, а руки лежали спокойно. Но брови он напряженно свел.

– Вы давно получали новости от бабушки? – спросил он в конце концов.

– Что касается лично меня, то я их вообще никогда не слышала. Видела ее три раза в жизни, причем в последний раз мне было примерно семь, но семья периодически получает от нее известия. Было письмо в прошлом году, где-то перед Рождеством. Она определенно писала, будто была в прекрасном состоянии и в здравом… Нормальная. Но новостей там было мало.

Мне показалось, что Летман представляет, о чем я говорю, но он не улыбнулся, рассматривал собственные руки.

– Я спросил только потому… – Пауза, он неожиданно поднял голову. – Мисс Мэнсел, насколько вы и ваша семья осведомлены о ее образе жизни здесь?

– Предполагаю, очень слабо, кроме очевидных вещей. Она, скорее всего, с возрастом делается все эксцентричнее, поселилась здесь навсегда и не собирается возвращаться домой. Вы могли понять, что у нас не слишком сильны семейные связи и так далее, к тому же бабушка Харриет в последнее время постаралась обрубить все связи с Англией. Почти все ее письма были об этом, когда ей хотелось нам написать. Не думайте, что это важно для семьи, вовсе нет. Все ее решения – ее личное дело. Но приехав сюда, я услышала о ней больше, и теперь думаю, что ее эксцентричность зашла слишком далеко. Я имею в виду всю эту имитацию леди Эстер Стенхоуп. Это правда? Она действительно так живет? Мистер Летман, она не рехнулась, как вы считаете?

– Нет, нет, – ответил он очень быстро и с явным облегчением. – Меня волновало, знаете ли вы об этом. Было бы не так легко объяснить с самого начала, но ваше знание истории Стенхоуп делает задачу значительно легче. Не скажу, чтобы ваша бабушка сознательно решила стать современной «леди Ливана», но когда поселилась в Дар Ибрагиме, держала огромный штат. Ей рассказали о сходстве, и она обнаружила, что арабы очень живо воспринимают легенду о леди Эстер Стенхоуп. Ваша бабушка в связи с этим получала массу преимуществ в смысле услуг, влияния и… Ну вы знаете, различных побочных следствий известности. Местные жители начали называть ее леди Харриет, и это имя к ней прилипло. Сначала это, по-моему, развлекало ее, потом она обнаружила, что роль ей подходит. Постепенно процесс зашел так далеко, что его нельзя было остановить и даже рассматривать, как шутку, даже перед самой собой. Не знаю, можете ли вы понять.

– Мне кажется, да. Она не могла от этого отказаться, поэтому просто приняла полностью.

– Именно так. Да и не хотела отказываться. Жила здесь так долго, что стала ощущать, что здесь ее родина. Мне кажется, каким-то странным образом она чувствует, что имеет право на легенду. – Он в первый раз искренне улыбнулся. – Если хотите правды, у нее, по-моему, очень много общего с оригиналом. Она решила получать от этого удовольствие и действительно получила, особенно от живописных деталей. Поездки на лошадях с гончими и соколами. Использование Дар Ибрагима, как приюта для караванов на пути с гор к морю. Прием знатных путешественников, в основном археологов, которые знали ее мужа и его работу. Она даже немного углубилась в политику, и одно время угрожала, хотя, по-моему, не совсем серьезно, перейти в магометанство. И потом, когда неожиданно появился я, она была в восхищении. Я должен был стать врачом, который играл важную роль в истории Стенхоуп… Знаете, что леди Эстер держала в Джоуне врача? Так вот, когда наша леди впустила меня и обнаружила, что я почти получил медицинский диплом, это ее очень удовлетворило. Поэтому я приобрел почетный титул, который производит впечатление на арабов, но в действительности я просто собеседник и компаньон. Думаю, не нужно объяснять, что, если действительно нужна медицинская помощь, она получает ее из Бейрута.