Гончая свора - [17]

Лим тяжело вздохнул, представляя, что будет, если напряжение магнитных полей хоть на секунду просядет. Рмун сверлила его вопросительным выражением лица, не отводя тяжёлый взгляд.

– Не будь такой суровой. – развалился он поудобнее. – Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не любитель каких-либо церемоний, торжеств, милых перепалок со строительным ортосом и этими… – он посмотрел на соседние столы от которых доносился хорошо слышимый обмен любезностями. – вездесущими модниками.

– Поразительно. Иногда тебя будто подменяют. – неодобрительно покачала она головой. – Да, не всем из детей Нугхири нравится мелодия и это вполне нормально. Я сама устаю. В ней уже пару лет превалируют грубые мотивы.

– Грубые мотивы крайне полезны. Особенно для большинства служащих ортоса управления. – Лим с удовольствием подметил её участившееся фырчание. – Грубость мелодии весьма точно отражает нынешнее состояние миров, ты то уж понимаешь. Что может быть чище и правдивее поэзии вечности? Зачем отрекаться от возможности её слышать?

– "Отражает нынешнее состояние миров". – закатывая глаза, с его интонациями повторила Рмун. – Это всего лишь теория, милый. Красивая теория, одна из тысяч и наверняка не верная.

– Скажи, ты получаешь удовольствие, когда отыскиваешь новую мелодию среди миллиардов других мелодий Клусса? Или когда я даю тебе слышать свою?

– Лим, это другое.

– Разве ты не чувствуешь в них искренность?

– Лим…

– Представь, что вдруг не стало ни одной мелодии. Представь, что все перестали их слышать, потеряли способность ощущать их колебания. Скажи, где ещё найти нам столько искренности и правды о мире, о друг друге? Как тогда не свернуть с пути?

– Ничего непоправимого не случилось.

– Сейчас мы относимся к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. Мы, злоупотребляя, привыкли к этой своей бесценной возможности настолько, что со временем атрофировался её вкус. Потом был первый контакт, о да. И вот пожалуйста, спустя сорок звёздных лет, мы сидим с тобой здесь, под нелюбимым мною Клубком, норовящем рухнуть, в ожидании третьей дипломатической делегации от Зилдраана. "Новые грани познания" – скажешь ты, а я скажу, что это зло, которое уже нас пленило, а мы этому ещё и рады были, думая будто расы значительнее продвинутые технологически не могут ошибаться и в первичных вопросах философии, затрагивающих модель устройства мироздания в каждом конкретном сознании. Теперь всё больше и больше жителей Клусса заменяют погружение в надпространство примитивными иноземными культами, полными простых и доступных, в своей иллюзорности, решений целого списка реальных проблем. Вот они, – Лим снова обратил внимание на соседние столы. – любители синтетических полуфабрикатов. Посмотри внимательней, Рмун. Посмотри внимательней. Это начало конца.

– Дорогой, ты преувеличиваешь опасность. Крайне. Космический фантрамм не так страшен, как ты его пытаешься описать.

– Едва ли. Космический фантрамм – миф, в отличие от открывающегося при погружении в надпространство. Рмун, вдумайся, некоторые уже не созидают мир, не желают ощущать его проблемы. Мелодия этих мест год от года поэтому и не становится чище как раньше. Накапливается куча шелухи, фальшивых нот… Вкушающих правду меньше и меньше.

– Правда. – смакуя, растянула она это слово. – Сколько из-за неё социальных брожений, проблем с торговлей, традиционно редких для Клусса заключений семейных союзов? Старая верхушка ортосов безопасности да просвещения, тешащаяся своим махровым консерватизмом, только её и добивается ото всех, чем лишь ширит ложь. Взгляни вокруг. Боясь увидеть в близком дурное, одни не решаются открыться и от того все причастные терзаются. Ты не думал, что многие, за века самоограничения, смертельно устали от одной лишь правды, вечно подталкивающей их к неизбежной честности пред собственным отражением? Они попросту устали от себя.

– Нельзя устать от правды. – сурово ответил он. – Правду можно только презреть.

– Лим, Лим. Мой воинствующий, бесконечный идеалист. – нежная улыбка Рмун топила в нём любой лёд, а когда было нужно – распаляла казалось мёртвые угли. – То, что я их понимаю, вовсе не означает, что я на их стороне. Когда культурный взрыв утихнет, забирая с собой наваждение, они сами всё поймут. Не гневись излишне. Оставь им право выбирать переживания по вкусу. В конце концов, Клусс – планета свободных. – на сей ноте она подняла пиалу.

Он примирительно улыбнулся в ответ, но, и Рмун это увидела, не уступил в споре.

Первое выступление труппы закончилось. Обмен любезностями и расплывчатыми комплементами за столами сменился возгласами одобрения. С магнитных гондол, зависших то тут, то там, раздались бурные овации, подхваченные гостями, сидящими за почётными парментьеровыми столиками. Казалось аплодировали даже из Клубка.

– Милая, – предупредил Лим, заглядывая ей за плечо и состраивая наиугрюмейшую гримасу из возможных. – похоже начинается.

– И ты, как видно, крайне рад официальной части. – Рмун откинулась на спинку. – Кто?

– Распорядитель флотского ортоса при двух посыльных.

Рмун допила сок из каштановой пиалы и пристально посмотрела на мужа.