Гончая. Гончая против Гончей - [41]
Сейчас я вам объясню, гражданин Евтимов, причину мрачных воспоминаний. Я бы не отнимал у вас драгоценное время, если бы не был корыстен. Поверьте, я не только не виню Анелию, но и глубоко ей признателен! Если бы ее наивность и романтичность одержали верх над эгоизмом, если бы она свое умение жить роскошно поменяла на скромное благополучие, то что бы стало со мной? Превратился бы в поглупевшего, заплывшего жиром скучного чиновника, который работает по восемь часов в день лишь для того, чтобы иметь право на восемь часов сна? Но тогда бы талант, которым так щедро одарила меня природа, увял, моя воля и разум — разрушились, чувства и восприятие — атрофировались, а сам я стал бы жалкой засушенной мухой, брошенной в паутину судьбы. Безвольным донором добра, которое в свою очередь существует по прихоти фортуны и питает зло.
Я чувствовал себя бесконечно обязанным Анелии за то, что мне не удалось ее бросить ни тогда, ни позднее, в пору моего пагубного восхода. Уже в той убогой гостинице с провисшими занавесками я знал, что моя супруга нужна мне навсегда, точно так же, как каменщику необходим мастерок. С ее помощью я сумел обмануть себя, и она окончательно сняла с меня вину. «Даже если я устрою скандал, — думал я, — даже если Анелия откажется от парикмахера, она легко поменяет красивые руки Пепо Нежного на быстрые ноги какого-нибудь футболиста. Разумнее наплевать на ее сладострастие… и почему бы мне не познакомить ее с моим любимым директором? Ведь он падок на брюнеток!» За пять лет, гражданин Евтимов, я добился того, о чем другие мечтают всю жизнь. Но я все еще был мелкой рыбешкой, не дорос до настоящего подвига…
Вы предупреждаете, что в моем распоряжении лишь пять минут? Понимаю и наконец вкратце отвечу на заданный вами вопрос. Но позвольте сначала принять таблетку рудотеля. Не беспокойтесь, гражданин Евтимов, тюремный врач не отказывает мне в этом безобидном удовольствии и выдает еженедельно по семь таблеток — наивный человек, он боится, как бы я не отравился. Я действительно расстроен. Всегда, вспоминая о Марианне, я испытываю необходимость в поддержке, в чем-то успокаивающем. Моя дочь — моя незаживающая рана, что-то вроде перенесенного душевного инфаркта…
Вы всматриваетесь в эту сердцевидной формы табакерку? Последние два года я держу в ней лекарства. Мне подарил ее Пранге; он утверждал, что она очень старинная, сделана из кавказского серебра и принадлежала фамилии Розенкрейцер и на ней выгравированы оккультные знаки. Эти магические символы мне не помогли, но я ни за что бы на свете не расстался с этой вещицей, так как в ней заключено все спокойствие, оставшееся мне в жизни.
Итак, вы спрашиваете: почему я, приверженец свободы и риска, набивал долларами банки из-под соленьев? Находите известное противоречие между моими красивыми словами и злыми деяниями? Вы справедливо заметили, в этом есть что-то примитивное, алчное, неэстетичное. Да, я ненавидел эти грязные деньги, товарищ Евтимов! Я должен был каким-то образом их унизить, сохранив себя. Потому что для меня имели значение не купюры, не деньги как таковые, а смелость владеть ими. Мне доставляло удовольствие их комкать, швырять, обрекать на вечное одиночество. Когда я закручивал крышки на банках, я был отомщен!
Глаза Чешмеджиева излучали тепло и преданность; ковбойская рубашка была широко распахнута на груди, из кармана высовывался свежий номер газеты «Народный спорт». Очевидно, бессонные ночи, с их бдением и думами, отразились на здоровье Илии, или по крайней мере сегодняшний погожий день положительно сказывался на его врожденной жизнерадостности.
Я открыл настежь окна в кабинете и предусмотрительно опустил шторы; как обычно, из-за солнечного света на мой стол легла тень решеток, а она отвлекала меня от долгих, мучительных раздумий, которым я уже давно не предавался. Меня не покидало ощущение, что я сейчас узнаю что-то неприятное о себе. Я привык к этим решеткам, свежеокрашенным в белый цвет; но с тех пор, как я приступил к делу Искренова, они на меня действовали угнетающе, превратившись в какой-то зловещий, мрачный символ. Полумрак, который разделял нас с бай Илией, казался прохладным и романтичным.
— Вы действительно точны, как лондонский Биг-Бен, — похвалил я его.
— Понимаете, товарищ полковник, мне нельзя опаздывать: я частник, жестянщик, а не государственный служащий.
Над его словами стоило призадуматься, но мне сейчас предстояло другое удовольствие.
— Я выделил специально для вас время до двенадцати часов. Надеюсь, мы проведем его с пользой.
— За два часа я успеваю сбацать целое крыло, — застенчиво улыбнулся бай Илия. — Так неужели я не сбацаю один вопрос?
— Не один, — поправил я его. — Итак, с кем и во сколько вы встречались тринадцатого февраля? Будьте осторожны, это число фатальное.
— Я догадываюсь, что вас интересует, товарищ Евтимов, поэтому начну напрямик. В три часа дня я находился в квартире Безинского.
— Вы меня ошарашили… а тот удалец, будущий самоубийца, был там?
— Я его застал в пижаме и халате, он брился. Покер был мрачен, как моя жена, но, скажу вам честно, совершенно не походил на человека, который собирается на тот свет. Он показался мне нервным и взвинченным. Торопился привести себя в порядок и вытурить меня.
В предлагаемый сборник вошли произведения, изданные в Болгарии между 1968 и 1973 годами: повести — «Эскадрон» (С. Дичев), «Вечерний разговор с дождем» (И. Давидков), «Гибель» (Н. Антонов), «Границы любви» (И. Остриков), «Открой, это я…» (Л. Михайлова), «Процесс» (В. Зарев).
«Это — мираж, дым, фикция!.. Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует!.. Разруха сидит… в головах!» Этот несуществующий эпиграф к роману Владимира Зарева — из повести Булгакова «Собачье сердце». Зарев рассказывает историю двойного фиаско: абсолютно вписавшегося в «новую жизнь» бизнесмена Бояна Тилева и столь же абсолютно не вписавшегося в нее писателя Мартина Сестримского. Их жизни воссозданы с почти документалистской тщательностью, снимающей опасность примитивного морализаторства.
Что делать, если Лос-Анджелесу угрожает опасность? Конечно же Дон, агент ФБР сделает всё, чтобы предотвратить это, а его брат, профессор математических наук Чарли, ему в этом поможет. Но под угрозой находится не только весь город, но в том числе их жизни и жизнь их отца. Что делать, если преступник шантажирует Дона и каждый раз вводит его в заблуждение новыми зацепками? Какой выход братья найдут и смогут ли?
Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.
Сюжет произведения основан на реальных событиях конца 80-х годов XX века. Имена персонажей изменены, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
В Аргентине снова неспокойно. В Буэнос-Айресе в стенах собственного дома убиты премьер-министр и его жена. Из поместья супругов исчезает золотой ошейник, однако кража не является основным мотивом преступления – здесь замешано нечто более серьёзное… У озейского градоначальника Тузейло и его жены Аниты родилась очаровательная наследница. Новая жизнь, тихое семейное счастье… Но вскоре жизнь Тузика переворачивается с лап на голову. Анита попадает в жуткую автомобильную аварию, обстоятельства которой указывают на то, что она была подстроена, а самого Тузика обвиняют в том, чего он не совершал.
Кровавое убийство происходит на берегу озера, в американском городке, окутанном суматохой и рутиной повседневной жизни. За расследование дела берется опытный детектив Мартин Лоуренс и новичок отдела Джек Шиллинг. Смогут ли они найти общий язык и вычислить виновного?
Если мы Чего-то не знаем, это не означает, что Этого не существует. Но и объективную реальность нужно учитывать при решении своих жизненных уравнений. А можно ли принимать во внимание выводы экстрасенсов в расследовании преступлений? Нужно! Но никогда при этом нельзя терять связи с материальным миром. Ведь любая мистическая загадка может иметь простое, бытовое объяснение. Равно и наоборот.