Гончаров приобретает популярность - [25]

– Я тебя сейчас так трахну, что мама родная не узнает, – оправившись от шока, пообещал Густов и, перегнувшись через мои колени, распахнул дверцу. – Убирайся вон, козел вонючий, и во второй раз лучше на глаза мне не попадайся – ноги выдерну прямо из жопы. Ну, кому говорю, пошел на …

– Куда же я пойду? – резонно спросил я. – Кругом ночь и лес…

– А это меня не … – зло оборвал он и неожиданно вытолкнул меня ногами.

Медлить было нельзя, потому как то же самое он вознамерился сотворить и с тестем. Нужно было приступать ко второй части запасного плана. Вытащив мощное граненое шило, я старательно проткнул передний скат.

– Ты что там делаешь? – пораженный моей наглостью, ошарашенно заорал таксист.

– Колеса тебе прокалываю, – простодушно ответил я и пояснил: – Чтоб ты не мог от нас далеко уехать.

С ревом раненого медведя и матом похмельного прапорщика он вылетел из машины с единственной мыслью превратить меня в отбивную. Отбегая и уворачиваясь от ударов, я продержался не больше минуты, пока его нога не пришлась мне по уху. Падая, я твердо знал, что мои мозги, оставив дурную голову, сейчас находятся в свободном полете.

– Руки на затылок, не двигаться. Стреляю без предупреждения, – сквозь пелену забвения донесся до меня деловитый голос полковника. – Лечь на землю мордой вниз.

Видимо, Густов благоразумно подчинился приказу, потому как удовлетворенный Ефимов саркастично заметил:

– Вот так-то лучше, сынок! Костя, что с тобой?

– Все в порядке, – с трудом отклеиваясь от земли, заверил я и, подойдя к распростертому телу Густова, добросовестно пнул его по почкам. – Лось рогатый! Чуть меня не убил. У него не удар, а выстрел крупнокалиберной пушки. Что, отец, здесь его мочить будем или оттащим поглубже в лес?

– За что? – глухо, в землю, с надрывом спросил он. – Что я вам худого сделал?

– Во-первых, оскорбил достойного и почтенного гражданина, моего отца. Во-вторых, чуть не вышиб мне мозги, а в-третьих, не хочешь делиться награбленным.

– Да не грабил я никого, чего вы ко мне пристали?

– У тебя запаска-то есть? – вдруг встревожился я.

– В багажнике, – оживился он. – Да вы не беспокойтесь, я сам ее поставлю.

– Не надо. Мы это сделаем позже, после того как тебя кончим. Выбирай, красавец, или ты отдаешь нам треть той суммы, что вы забрали из банка, или через шесть секунд мы отправляем тебя в заоблачное путешествие к твоим пращурам.

– Да поймите же, русским языком вам говорю: никого и никогда я не грабил.

– Может быть, ты еще заявишь, что никогда не спал с Юркиной женой Юлькой?

– С Юлькой спал и даже сплю, тут врать не стану, но Юрка сам виноват, издевался над ней как хотел – и физически, и морально, а какой бабе это понравится?

– А ты, значит, великий дамский утешитель?! Тужур, тужур, авек плезир! Где деньги, сука? Говори, или я вышибу тебе мозги.

– Опять все сначала?! Клянусь мамой, не знаю я ни о каких деньгах. Я врать не стану, месяца два тому назад, когда я еще не трогал Юльку и мы с Кондратовым были в приятельских отношениях, он предложил мне бомбануть банк, но я сразу и наотрез отказался. Зачем мне это, когда я каждый день имею не меньше двух сотен. Он тогда на меня наорал и выгнал из дома, а ночью ко мне в квартиру пришла избитая Юлька и попросила защиты. Вот тогда-то я ее и трахнул, а наутро подловил Кондратова и предупредил, что если хоть один волос упадет с ее головы, то он может считать себя покойником. Ультиматум подействовал, и больше он не касался ее пальцем. Так что обратились вы не по адресу. В ту ночь, когда был ограблен банк, я не работал, был у приятеля в гостях, там и заночевал. Хотите – у него спросите.

– Ладно, Густов, можешь считать, что мы почти тебе поверили. Поднимайся, – милостиво разрешил я, – только без резких движений, а то отец у меня нервный, пальнет, а потом доказывай, что не верблюд.

– Зря вы мне колесо прокололи, – с сожалением осматривая просевшую резину, заметил он. – Как теперь работать? Запаска у меня на ладан дышит.

– Поговори еще мне! – строго прикрикнул я. – Ты лучше вот что скажи – кого, по твоему разумению, Кондратов мог взять себе в помощники?

– Это вы не по адресу, – возясь с колесом, потихоньку наглел Густов. – На банк я не подписался, но и козлить вы меня не заставите.

– А мы тебя и не заставляем. Просто я переброшу на тебя стрелку. Вроде как подставлю. Шепну одному товарищу, что бабки у тебя, только и всего, а что будет с тобой потом, ты, наверное, и сам догадываешься. Всего хорошего, езжай, Михаил Никифорович, а мы и пешочком доберемся, тут недалеко. Четыре астры на могилку за мной.

– Ну что вы от меня хотите? – потоптавшись на месте, вернулся он к разговору. – Достали вы меня. Не знаю я никого.

– Прощай, Мишутка Густов!

– Вы твари! У меня на руках мать больная, – садясь в машину, заскулил он.

– А у меня отец, – в тон ему заявил я.

– Вместе с нами воевал Илья Мамедов, – обреченно назвал он имя и, взревев двигателем, круто рванул с места.

– Нервный парень, – пряча «пушку», осуждающе заметил полковник. – Как ты думаешь, он нам дал верную наколку? Или подставил заведомо непричастного?

– Поживем – увидим, – нейтрально ответил я. – Одно ясно: он знал, что говорил. Завтра же, прямо с утра, уточните адрес этого Мамедова.