Гончаров приобретает популярность - [21]

Управляющий банком «Энерго» Петр Николаевич Голубев, в отличие от своих охранников, раньше проживал в собственном коттедже на берегу Волги. Его с трех сторон окружали высокие железобетонные плиты, а четвертую охранял крутой речной обрыв. Что и говорить, понимал Петр Николаевич толк в апельсинах, да только не успел насладиться жизнью вполне. Кому-то здорово он помешал. Кому – это понятно, а вот каким образом он им насолил? Или вычислил сам, или ему кто-то на грабителей донес, и он по простоте душевной решил сам с ними разобраться. Вот и разобрался, поиграл в детектива. Одно странно – почему его перед смертью пытали? Ну убрали бы, как положено, за неуклюжий наезд, зачем же зверствовать?

Я поймал себя на том, что уже давно давлю на кнопку вызова – и все с нулевым результатом. Решительно никто, даже собака не желает со мной разговаривать. Чертовы толстяки, понастроили коттеджей-крепостей, да так, что даже в дневное время суток к ним не достучаться. В крайней степени раздражения я пнул калитку, вмонтированную в железные ворота, и она послушно отворилась. Боясь подвоха и прочих неожиданностей, я осторожно просунул голову и осмотрел двор. Прямо от калитки параллельно асфальтированному въезду к дому вел тротуар, выложенный мраморной плиткой. Справа от него, тоже оконтуренные мрамором, расположились цветочные клумбы, а за ними виднелся неработающий, но тем не менее величественный фонтан. Слева, по другую сторону асфальта, наливались яблоки, зрел виноград и сохла переспевшая вишня. Двухэтажный дом без признаков жизни пузатился посередине, и его никто не охранял. Это было довольно-таки странно, потому как «новые русские» просто обожают держать дорогих и злющих четвероногих друзей.

– Цуцик, Цуцик, фью-фью-фью, – на всякий случай посвистел я и, не услышав ответа, обреченно шагнул внутрь.

Благополучно миновав открытый и опасный участок в два десятка метров, я решительно поднялся по ступеням и еще раз просигналил в дверь дома. Результат оказался прежним. Я никому здесь не был нужен. Потянув массивную дубовую дверь, я с удивлением обнаружил, что и она не заперта.

Труп бородатого мужика в фирменном комбинезоне и грубых ботинках я обнаружил в холле, в трех метрах от входной двери. Он лежал, подогнув ногу себе под зад, и смотрел на меня мутными голубыми глазами. Засохшая кровь, обильно брызнувшая из раны разбитой головы, образовала толстую черную корку у него под затылком. Лютый черный барбос с застывшим оскалом лежал неподалеку и, судя по всему, был умерщвлен аналогичным способом.

В холл выходили четыре двери и лестница, ведущая на второй этаж. Поочередно обходя кухню, столовую и туалетные комнаты, в гостиной я наткнулся на виновницу всего этого торжества. Мадам Голубева, а, надо полагать, это была она, лежала поперек широкой софы в неглиже и бесстыдстве. Лежала она ничком, и на ее спине, между лопатками, отчетливо и рельефно чернел треугольник ожога от подошвы утюга. Но не это привлекло мое внимание и даже не размозженный затылок. Нелепо вывернутая стопа ноги заинтересовала меня гораздо больше. А подойдя ближе и приподняв холодную руку покойницы, я убедился, что все ее пальцы переломаны. Убили ее не позже вчерашнего дня, но тяжелый прокуренный воздух до сих пор не выветрился, и это давало основание предполагать, что трудились над ней долго и обстоятельно, не исключено, что даже насиловали, поскольку ее нижнее белье, разорванное и окровавленное, было разбросано по гостиной.

Что бы там ни было, но задерживаться здесь мне не стоило. Еще раз окинув взглядом побоище, я поспешил убраться подобру-поздорову. Отъехав от жутковатого коттеджа на пару километров, я попытался разобраться в ситуации и понять случившуюся трагедию.

Во-первых, не вызывает сомнения тот факт, что оба убийства совершены одними и теми же преступниками, а может быть, и это вероятнее всего, они же замучили и учительницу. Но если пытки и убийства Голубева, как и Марии Андреевны, в какой-то степени понятны, то смерть банкирской жены для меня полная загадка. Зачем понадобилось ее убивать, а тем более пытать? Что она могла знать такого, что у нее хотели выведать бандиты? К чему они хотели ее склонить? Сплошные вопросы и никаких ответов. Скверно, господин Гончаров, это значит – вы неправильно все надумали и выстроили с самого начала. Необходимо вашу версию пересмотреть и взглянуть на все под другим углом зрения. Сказать легко, а только сойти с привычного уже круга гораздо труднее. Ладно, оставим эту работу на вечер, а пока нужно сообщить о своей неприятной находке в милицию.

– Але, дежурный по УВД города капитан Кокорин слушает.

С облегчением вздохнув, я через носовой платок передал короткую информацию, тут же повесил трубку и отъехал подальше от телефона. Маловероятно, что все звонки у них записываются, не в такое время живем, но береженого Бог бережет.

Кажется, на сегодня все, что можно, я сделал. Одну вдову застукал с любовником, а вторую вообще в непотребном виде, да еще и мертвую. Истинно сказано, там, где появляется Гончаров, там трупы растут как грибы после дождя.

До вечера было еще далеко, поэтому, еще раз исследовав визитку, врученную мне блудливой Кондратовой, я решил, не дожидаясь ефимовской информации, не откладывая дела в долгий ящик, пообщаться с ним немедленно.