Гончаров и погоня за бриллиантом - [28]

- Я! - вновь испугался дворник.

- Вы, глупый человек?!

- Они меня попросили, я и записал.

- Кто?

- Откуда мне знать? Два паренька, таких сейчас "крутыми" зовут. Дали на бутылку и велели вам передать. Мало ли кто тут ходит.

- Ладно, Вартан, пойду, выспаться хочу. - Я двинулся к выходу.

- Подождите, Константин Иванович!

- Нет, уважаемый господин Оганян, с меня достаточно.

- Но ситуация изменилась. Теперь я знаю, откуда ветер, точнее, с недоумением догадываюсь. И... Мне страшно.

* * *

Мы остались одни. Арцевик уехал в салон в должности ВРИО, а дворник, награжденный за принесенный ему моральный и физический ущерб двумя червонцами, посеменил восвояси, вполне довольный таким поворотом дела.

В комнате повисла тяжелая пауза, прерывать которую мне совсем не хотелось. Я курил, развалясь в кресле, в такт тяжелому маятнику раскачивал ногой и равнодушно наблюдал за спортивной ходьбой пришибленного ювелира. Наконец, обойдя стол в пятый раз, он выпалил:

- Маму спасать надо?

- Это вы меня спрашиваете?

- Конечно надо, - сам себе ответил он. - Но у меня ведь ничего нет.

- Мне кажется, ваш финансовый потенциал им известен лучше вас.

- Да, конечно, я сейчас.

Из индийской вазы, подобной той, что спасла жизнь старцу в передней, Оганян выудил тетрадь в коленкоровом переплете, секунду помедлил и протянул мне.

- Читайте. Вы будете третьим человеком, кто держит ее в руках.

* * *

"Здравствуй, дорогой сынок!

Когда ты получишь эту тетрадь, меня, слава Богу, не будет на этом свете. Я знаю, что вы похоронили меня давно и, наверное, не стоило бы тревожить старое. Но я хочу, чтобы ты когда-нибудь пришел ко мне на могилу и просто вспомнил своего отца. Хотя я не достоин и этого.

В нашем древнем роду Оганянов никогда не было бесчестных. Я первый. Вот почему не искал с вами встречи все последние пятнадцать лет. Годы и кровь, конечно, брали свое: каждый год я приезжал к вам, издали наблюдал за тобой, сынок, за маленькой Софочкой и вашей мамой, проклиная тот день, когда совершил проступок. Но ничего не вернешь, и за все нужно платить. Плата большая. Вот уже пятнадцать лет я живу под чужим именем. И этого мало. Даже когда умру, буду покоиться под чужой фамилией. Такова моя судьба, но я сам ее выбрал, мой крест мне и нести. Наш род должен остаться незапятнанным.

Сынок, помни об этом! Умоляю тебя, не будь похожим на своего отца. Береги честь. Береги прах и память наших предков..."

* * *

- Ну и что? - не удержался я, закончив читать высокопарное вступление.

- Что? - не понял Вартан.

- Исправно вы соблюдаете честь? Не запятнали памяти предков?

- Вам не кажется, что вы переходите всякие допустимые границы? вознегодовал ювелир.

Я только хмыкнул и перевернул страницу.

* * *

"Теперь, сынок, главное. Как это ни тяжело, я должен рассказать тебе всю историю моего падения.

В 1955 году началась разработка кимберлитовой трубки "Рим". Тебе было всего десять лет, когда в качестве эксперта я был приглашен туда в лабораторию. Законы и порядки с самого начала там были очень строгие. Охрана опытная и подозрительная. Проверки проводились тщательно и досконально, вплоть до...

Но меня это не касалось. Я работал честно и добросовестно. Никакая даже самая робкая мысль о краже не приходила мне в голову. Трудился, получал большие деньги, был доволен. Меня ценили как высококлассного специалиста и человека высоких моральных устоев. Одним словом, все шло хорошо.

Так продолжалось полтора года, пока я не встретил дьявола в человеческом облике. Нет, неправильно. Это он встретил меня.

Заключенные, которые строили город, по поселку передвигались под охраной. Но иногда из этого правила делались исключения. Тем, кто хорошо работал, иногда позволяли сходить в клуб почти без присмотра. Вели они себя спокойно, вежливо, поэтому жители поселка не возражали. Мы, советский народ, - добрый народ, всегда готовы помочь сирым и убогим, всем людям, оступившимся и попавшим в беду. Господь к тому призывал. А разве каторжанин и арестант не несчастный человек?

Вот и мы, следуя его заветам, всячески старались облегчить их трудную судьбу. Во время просмотра кинокартины незаметно передавали им кто что мог белье, одежду, хлеб, табак. Мне казалось, они любили нас. Лично я никого из них не знал, пока волею судьбы...

Хорошо помню тот морозный вечер декабрьского воскресенья. В клубе показывали кинофильм "Чапаев". Пришел я поздно, когда все места уже были заняты, оставалось только несколько в самом конце, где сидели заключенные. Я сел в углу, рядом с чернявым худеньким парнишкой. Судьба! Он будто ждал меня. Тронул за рукав и прошептал: "Самвелыч, глянь-ка!" Из-под полы фуфайки показал мне ладонь. На ней лежал кусок стекла. "О чем ты, парень? А, извини, держи". Я вложил ему в протянутую руку два вареных яйца и кусок сала. Оттолкнув еду, он прошептал: "Самвелыч, это алмаз. Разгляди дома. Если кто узнает, мне капут. Тебе потом тоже. Если срубишь, то замочу сам, из-под земли достану. Встретимся здесь через неделю".

Он ловко втиснул камушек мне в руку и исчез.

Сынок, в зале было совсем холодно, а я вспотел. Нет, неправильно. С меня градом полился пот, потому что я знал, какие могут быть страшные последствия. Если это действительно алмаз, пусть даже технический, но таких гигантских размеров, то - расстрел. Мне было не до фильма, я сидел и гадал: а вдруг это провокация? Что делать? Идти в спецотдел? Но если не провокация? Тогда меня убьют урки. А может, он просто подсунул мне какую-нибудь чепуху, чтобы через неделю потребовать настоящий алмаз? Это были самые кошмарные минуты моей жизни. Я совсем не видел, что творилось на экране. За ту неделю в сорок лет я поседел.