Гончаров и криминальная милиция - [68]

Иван наш к тому времени в Алма-Ату уехал, в военное училище. Так что Колькины ребятишки, Слава да Аленка, нам с Натальей вроде своих стали. Особенно мы Аленку любили, да и она к нам жалась, маленькая такая, глазки голубенькие, щечки беленькие. Славка, на семь лет ее старше, тот все больше на улице пропадал, вот и воспитался там. Хулиганистым рос, а теперь выходит так, что и помер.

Ну а теперь о том дне. Случилось это летом шестидесятого года. Помнится, было воскресенье. Мы всегда по воскресеньям летом обедали всей семьей во дворе. Собрались и в тот день. Наталья мне четвертинку купила, пирогов напекла, в общем, мир и покой. Мы уже, считай, отобедали, когда Колька приехал. Приехал под мухой и тут же начал придираться к Ольге. Что, дескать, до него дошли слухи, будто она ему изменяет с учителем математики, был у нас такой Роман Павлович Берлин. Может, она и изменяла, судить не берусь, только какое собачье дело было до этого Кольке? Она же живая баба, ей тоже жить хочется. Так я об этом ему и сказал. А он, видно, к этому готовился, достал из кармана выкидной нож и ткнул мне в живот. Бабоньки мои тут заголосили на все село. Не прошло и получаса, как я оказался в городе на операционном столе. Врачи меня спасли, а следователю я ничего не сказал. Опять Колька вылез из воды сухим. А он, подлюга, не только меня в тот день пырнул, он еще и Ольгу избил. Она тоже заявлять на него не стала. Однако село есть село, это тебе не Нью-Йорк, шепот пошел, а у участкового ушки на макушке. Стали за ним приглядывать да присматривать. Он видит, дело-то плохо и закатился к нам ночью вместе с бабой, с новой женой, значит, с Нинкой. Прости, говорит, брат, виноват я перед тобой крепко, да только некуда нам больше податься. На хвост нам мусора сели. Схорони меня на месяц где-нибудь в сарае, пока я не подыщу себе на жительство другой город. Вот тогда-то я его и попер. Да так, что из села они у меня драли поджавши хвост. Ну а...

- Ясно, Степан Иванович, - утомленный столь долгим рассказом, поспешил прервать его Требунских. - Давайте сделаем так: я буду задавать вам конкретные вопросы, а вы мне так же конкретно будете на них отвечать. Хорошо?

- Как скажешь, Васильич, - немного обиделся старик. - Чего-то я и в самом деле разговорился. Оно и понятно, всю зиму сижу в избе один. Извиняйте.

- Скажите, вы уверены в том, что ваш брат сдал драгоценности государству?

- Сначала, когда он принес мне акт приемки, я был уверен, а позже засомневался.

- Почему, какие основания для недоверия у вас появились?

- Во-первых, потому, что горбатого могила исправит, во-вторых, потому, что слишком дорогие покупки он делал Ольге и детям, а в-третьих, этих фальшивых бумажек у него было хоть пруд пруди. Ну а потом, я сам видел тот самый резной сундук у него в городской комнате.

- А что это за Нинка и были ли у нее дети от вашего брата?

- Последнее время, когда Колька заведовал промтоварной базой, Нинка работала у него каким-то заместителем, в общем, без ее подписи он был как без рук. Потому-то они и не торопились заключать брак. По тогдашним законам на финансовых документах не могли одновременно стоять подписи мужа и жены. А ребятенок у них был, это точно. Звали его, кажется, Витька. Не помню только, в каком году он родился. Совсем еще маленький был, когда они уехали.

- Что сталось с Аленой и с Вячеславом?

- Так ведь Аленку они в шестидесятом с собой и увезли. А Славка так и продолжал жить у нас. В шестьдесят пятом закончил восьмилетку и поступил в городе в ПТУ. Потом сидел за драку, вернулся, начал меня по-всякому оскорблять, и я его в семьдесят третьем году выгнал точно так же, как и его папашу.

- А как сложилась судьба Ольги Федоровны?

- В шестьдесят пятом году, когда Славка поступил в ПТУ, она сошлась с каким-то вдовцом и переехала к нему в город. Первые лет пять она к нам заезжала, а когда умерла мать, а потом и жена Наталья, навещать меня перестала; то ли времени у нее не хватало, то ли неудобно ей стало, не знаю.

- Под чьей фамилией она живет?

- Под своей, она ее никогда не меняла, даже когда замужем за Колькой была. Он тогда еще обижался на нее за это. Устинова она. Ольга Федоровна Устинова.

- А вы не знаете ее адреса?

- Так-то не помню, но где-то был записан, надо посмотреть. - Ловко перехватив костыль, старик запрыгал в дальнюю комнату и вскоре оттуда вернулся со старинным, видавшим виды саквояжем. - Вот она, тут вся моя бухгалтерия. - Щелкнув замками, он начал неспешно рыться в пожелтевших бумагах, пока не выудил нужный листок. - Нашел, а я уж думал, что выкинул за ненадобностью, держи, Васильич. Передавай ей от меня привет, если она еще жива, конечно.

- Спасибо, Степан Иванович. Непременно передам, - поднимаясь, поблагодарил его полковник. - Вы здорово мне помогли. Спасибо вам за угощение, и до свидания.

- Куда ж ты собрался? Уже первый час ночи, - замахал на него руками дед. - Останься, переночуй, а завтра и пойдешь.

- Ничего, я такси поймаю.

- Какое здесь такси? Нет сейчас никакого такси, а по ночам у нас сейчас опасно.

- Ничего, это пусть они нас боятся, нам их бояться не следует. Мир дому твоему, Степан Иванович.