Гомункул - [91]

— Да, пожалуй, поздновато уже… — начал было он, но почти сразу прервал себя гневным возгласом: в полудюжине крыш от них, неожиданно выскочив из убежища, возник доктор Игнасио Нарбондо — в обеих руках по чемодану.

Без лишних слов благородные мстители кинулись следом, хотя и не совсем представляя себе, что станут делать, если беглеца удастся догнать, но твердо уверенные в необходимости этой погони.

Не продлилась она, однако, и шести минут, как стало ясно, что в прошлом доктор не раз и не два следовал этим маршрутом: казалось, он пробегает два дома, в то время как его преследователи одолевают лишь один, лавируя между шпилей, оскальзываясь на медных листах облицовки, натыкаясь на кирпичи развалившихся труб — и отставая с каждым шагом все сильнее.

Наконец они остановились где-то в двух кварталах от Олд Комптон-стрит, вслушиваясь в далекие отголоски того, что во всех отношениях походило на летящий над крышами смех. На долю секунды доктор показался им снова — у чердачного окна, застывшим в невероятной дали силуэтом на фоне вечернего неба, — и пламеневшее закатное солнце тихо опускалось за его спиной. Затем он исчез.

XVIII НА УОРДОР-СТРИТ

Лэнгдон Сент-Ив и Уильям Кибл опустились на корточки в темноте скверно освещенного коридора на втором этаже дома на Уордор-стрит. Их короткое путешествие по сточным каналам вышло и неприятным, и скучным в своем однообразии. Проникновение в дом оказалось делом до того простым, что вся история с часами, случившаяся всего неделю назад, казалась затеей смехотворно неуклюжей. Но что делать дальше и куда теперь направиться, было пока не ясно.

Воздух здесь казался неестественно бездвижным. Странно, что они ничего не слышали: совсем рядом могло находиться сколь угодно много людей, но в тяжкой, дремотной атмосфере дома сам собой напрашивался вывод, что почти все они спят, — не столь уж нелепая догадка, если учесть, что бордели обычно оживают по ночам. Откуда-то снизу доносились негромкое копошение и стук — с кухни, очевидно. Слышались приглушенные голоса, один из которых мог принадлежать Уинифред Кибл, которая, переодевшись прачкой, уже наверняка проникла в здание через черный ход. Сент-Ива несколько тревожила мысль, что ей придется иметь дело с бледнолицей, усыпанной мукою кухаркой, но Уинифред настояла на своем. Что ж, с ножом или без, кухарке предстояло убедиться, что Уинифред — грозный противник.

Сент-Ив и Кибл на цыпочках прокрались по коридору, не зная, в какую комнату заглянуть. Ошибиться дверью значило поставить всю вылазку под угрозу провала. Кракен считал, что Дороти держат где-то на третьем этаже под охраной своры головорезов, разумеется, или даже самого Дрейка. Поэтому острой нужды наугад заглядывать в двери этажом ниже они не ощущали — разве что удобный случай представится сам. Кто знает, что там за ними скрывается?

Они приблизились к деревянной балюстраде, что шла по периметру зала в несколько этажей высотой, который Сент-Иву не позволили увидеть в прошлый визит. А ведь именно там, по рассказам Кракена, и хранился корабль пришельца. Что, если это лишь пустая оболочка, выпотрошенная и проржавевшая за долгие века? Ради какой надобности Дрейк держит ее здесь? Довольствуется простым обладанием диковинкой или приспособил ее, как поговаривают, под какие-то темные, непотребные нужды? Сент-Ив мигом вспомнил о леденящем душу «марсельском мизинчике», который, обернутый платком, лежал сейчас в оставленном на улице капитанском фургоне. Очевидно, нет пределов извращениям, измышляемым отчаявшимися людьми. Что же подобная публика могла сотворить с межзвездным кораблем гомункула? Этого Сент-Ив вообразить себе не мог.

Из-за двери справа неожиданно донеслись всхлипы, за ними — зловещий низкий смех. Кибл выпрямился, выкатив глаза.

— Дороти! — вполголоса воззвал он, потянувшись к дверной ручке.

Сент-Ив тщетно пытался остановить друга — схватил Кибла за ворот пальто, шепча: «Подождите!», — но вслед за игрушечником оказался втянут в комнату. Там на разобранной узкой кровати сидела бледная женщина с одутловатым лицом и чем-то вроде вазы с фруктами на голове. По полу на четвереньках ползал мужчина в бриджах и полосатом халате, задранном на голову и подвязанном широкой лентой в горошек. На ногах у мужчины были остроносые дамские туфли, неуклюже насаженные задом наперед. Как раз он-то и издавал услышанные ими жалостные всхлипы.

При яростном вторжении Кибла и Сент-Ива женщина на кровати громко взвизгнула и, ничуть не растерявшись, схватила полную увядших роз стеклянную вазу и метнула в ошарашенного Кибла. Сразу прекратив резвиться, обмотанный халатом мужчина на полу пришел в ярость: «Что? Кто это?» Безнадежно запутавшись в халате, он барахтался в разъезжающихся туфлях, осыпаемый фруктами, катившимися из вазы на голове женщины. Истошный визг прозвучал на бис, хотя и первый благополучно вынес Кибла в коридор.

Пытаясь отыскать подходящее убежище, Сент-Ив бежал по коридору, подталкивая игрушечника: этажом ниже уже щелкали замки, топали ноги. Из внезапно отворившейся двери в коридор высунулись двое полуодетых бородатых мужчин и при виде явно торопящихся куда-то Сент-Ива и Кибла рванули к лестнице, очевидно приняв их за полисменов. Из-за другой двери выскочил невероятной толщины джентльмен в обтягивающих панталонах. Старательно прикрывая лицо развернутой газетой, он также скатился по лестнице, стремясь поскорее попасть на улицу.