Голые циники - [36]

Верник и Сергей выдохнули.

— Ну, интересно же, я же все-таки пострадавший, — не унимался Верник.

— Так, Верник, твое дело изображать муки и боль перед камерой. Будет неправдоподобно, я режиссеров заставлю твои раны расковыривать перед интервью…

— Начинается…

— Все, у меня времени мало. Сереж, продукты забери с собой, нечего… У Верника и так все забито жратвой. Поклонницы долбаные… Верник, целую тебя в десны, пока, — настроение у Константин Эрнестовича было превосходное. Случайный инцидент с Верником перерос в крупномасштабную акцию для канала. Да здравствует доля телесмотрения!

В коридоре Константин Эрнестович рассказал, что Второй канал запускает с компанией «К-медиа» художественный фильм «ЗВЕРЬЕ» об одной неделе афганской резни. Причем чудовищное повествование с правдой, болью, ненавистью и страхом будет идти от лица одного душмана, который вместе с другими «зверьми» окружили военный полевой госпиталь советских войск.

— Серег, ты же был в подобной ситуации, поэтому предлагаю тебе стать консультантом на съемочный процесс, а дальше разберемся, что с тобой делать…

— Серьезно?

— Серьезней не бывает, — и они вышли на улицу.

— Смотрите, это Константин Львов со Второго канала! — завизжала одна девушка из толпы поклонниц Верника.

Вся толпа развернулась, начала прыгать от восторга и скандировать: «Львов! Львов!! Львов!!!»

— Дуры, — улыбнулся польщенный Константин Эрнестович. Пожал руку Сергею и уехал.

Оставшись один, Сергей сел в детской площадке, достал продукты и поел. Впервые за два напряженных дня.

* * *

Звезды и луна были сказочными. Накупавшись и наржавшись голыми в море, все быстро вывалились на берег и закутались в полотенца. Повалились на лежаки и стали пить шампанское из горла.

— Давайте играть в откровения, — предложила Альбина из «Виагры», предложила и засмеялась от своего же предложения и возбуждения.

— Я же говорил, в тихом омуте… — Горров растряс бутылку и облил Альбину шампанским.

— Ну, давайте. Пусть начинает Горров, — Ольга вдохновенно подключилась. — Давай, Гор, что тебе нравится из такого…

— Из какого «такого»?

— Ну, из такого, как будто ты не понимаешь? Из возбуждающего…

— Ну, хорошо, пристегните ремни, пилот самолета прощается с вами… — Горров отхлебнул шампанского. — Итак… Мне нравится, когда женщина писает на унитазе при своем мужчине. Делает это просто и скорее даже обыденно… Как-то обычно. По родному…

— Фу, Горров…

— Сама ты «фу»… Она в этот момент как будто говорит: «Я тебе доверяю… Я тебя люблю»…

— То есть, у Горрова, писать — это любовь, получается! — резюмировала Вера.

— Не демонстрировать физиологию, а сам факт доверия… — вмешался Ричард.

— У вас богатый опыт, я посмотрю, — немного обиженно сказала Ольга.

— У Кубрика в «Широко открытых глазах» Кидман писает при Крузе, потом в «Покидая Лас-Вегас». Там какая-то телка при Николасе Кейдже. Это очень мило, — запил шампанским Горров, — вам нужно обязательно ввести это в практику. Увидите, как мужики ваши это оценят.

— Ты маньяк. Ты на что это намекаешь? — покраснела Ольга.

— Так, Оль, теперь твоя очередь откровенничать, — перевел тему Ричард.

— Ну, меня возбуждают стихи, — начала она.

— Начинается мещанство, — перебил Ричард.

— Не, Оль, или по-взрослому, или, нахер эту игру. Мы серьезно, а ты со своими стихами, Ахмадулина, блядь, ты наша, — поддержала Вера.

— Ну, ребят, я серьезно… Я недавно с парнем рассталась. Как-то странно мы расстались, хотя и очень любили друг друга. Я ему потом несколько стихов написала. Пока писала, так настроение улучшилось, знаете… И в этом было возбуждение.

— Понятно, точку поставили и кончила, — недоверчиво покосился Ричард.

— Ну, давай, прочитай и нам, что ли… Чтоб мы тоже забились в групповом оргазме.

— Одно я написала от имени мужчины, от его как будто имени. Чтоб он не думал, что его не понимаю и все такое…

— Ну, читай уже…

— Ну, хорошо, только не перебивать и не комментировать…

— Хватит ломаться.

Искусственная тень моя меня страшит

страшит меня моя небритость

я снова впал к тебе в немилость

и вновь немилостью убит

с тобой был груб и дерзок и сердит

бесила красота твоя и нежность

и слов дрожащих неизбежность

и раздражал твой внешний вид

я ревновал к твоим безумным снам

и в ревности постиг блаженство

измена стала совершенством

а стыд стал сниться по ночам

я часто напивался и кричал

и простынь что тобою пахла внутрь вдыхал

меня ты развалила на куски

а собирала часто произвольно

легко играя делала мне больно

не знавший боли взвыл я от тоски

а утром собиралась второпях

и уходила второпях прощаясь

усталым взглядом странно улыбаясь

мне голому застывшему в дверях

ты вытоптала мою душу и покой

ты приручила к сущности двуличной

такой заботливой но безразличной

такой моею но чужой

я так запутался… я так страдать устал…

что как-то утром… тихо… мертвым стал…

Все и не думали перебивать или комментировать. Просто какое-то время молча сидели.

— Оль, скинешь мне стихотворение по почте?

— Давай адрес.

— [email protected]

— Кому шампанского, и кто следующий? — разломал умиротворение Горров.

— Пусть Альбина, — поддержала Вера.

— Блядь, подруга называется, — улыбнулась Аля. — Чуть что — сразу налево.