Голубые столбы Тиэлии - [42]

А вечером в ’’Лотос” пришел Туй Прекрасный.

— Пора! — коротко сказал он.

— Сначала присядем… — мягко попросила Евдокия Петровна. — У нас такой обычай перед дорогой.

Отдав дань земному ритуалу, все несуетно двинулись к двери. На улицах Колонии было людно. Многие вышли из своих домов, чтобы хоть добрым взглядом проводить землян в обратный путь. Напутственных слов не говорил никто. Но прощальных взмахов рук было немало.

Выходить вечером из горы колонистам было запрещено. Поэтому сопровождали землян только Тэн Справедливый, как председатель Совета, Тоса, Тан, Тия, Топ и Туп, которым было выдано на это особое разрешение. У ’’Антистата — ТТ” все остановились. И тиэляне, и земляне искали те единственные слова, которые можно было бы подарить друзьям на прощанье.

— Я сделаю все для того, чтобы мы еще увиделись с вами! — сказал Тан.

— А я помогу в этом сыну! — вдруг отозвался Тэн Справедливый.

— Прилетай, Дуня, — тихо сказала Тоса.

— Нет, уж теперь вы пожалуйте к нам в гости! Милости просим! — ответила Евдокия Петровна.

— Пора! — снова бросил Туй единственное слово, открыл дверцу ’’Антистата” и первым вошел туда.

Евдокия Петровна подошла к тиэлянам и всех по‑русски троекратно поцеловала в щеки. Саня, Анюта и Вовочка покорно вошли внутрь корабля.

’’Антистат” вздрогнул и легким стрижом взмыл в небо. Он понес необычных гостей в их родные края. Туда, где текли неторопливые реки и росли красивые зеленые леса. Это называлось их родиной. А дороже родины у каждого человека нет ничего во всей Вселенной.

И СНОВА В ПУТЬ

… В то утро Евдокия Петровна царствовала в доме одна. Дети были на работе, внук в школе. Еще с вечера она поставила тесто, собираясь угостить домочадцев румяными пирожками. Тесто уже подошло, и баба Дуня закатала рукава, чтобы приняться за него. Но приступить к операции она не успела. Из подполья донесся нетерпеливый стук. Сердце у Евдокии Петровны екнуло. ’’Неужто они?” — промелькнула догадка. Старушка подбежала к крышке подполья. Так и есть — из темного зева ямы смотрели на нее знакомые улыбающиеся лица.

— Сердешные мои! — захлопотала баба Дуня. — Прибыли все‑таки, не забыли нас, грешных. Вылезайте быстрее, дома никого нет. Отдохнете, косточки разомнете.

Тиэляне чинно гуськом вышли из подполья и начали с любопытством оглядывать жилище землян. А Туй подошел к стене дома и зачем‑то понюхал ее.

— Дерево! — удовлетворенно объяснил он сотоварищам. — Здоровый материал, не синтетика.

— Правда твоя, Туюшка, — сказала баба Дуня. — В деревянной избе лучше жить, чем в каменной. Дерево теплом отдает.

— Баба Дуня, — нетерпеливо спросила Тия, дождавшись, когда Евдокия Петровна закончит свою речь, — а где наши друзья — Саня, Вовочка?

— И Анюта, — скромно добавил Тан.

— Парнишки в школе. Нынче они последний экзамен сдают. Санька‑то у меня после знакомства с вами совсем другой стал. Пятерочки получает, редко четверки. Видать, за ум взялся. Спасибо вам, что наставили его на ум‑разум. Скоро уж, наверное, оба с Вовочкой прибегут. Я вот пирожки затеяла. Будто сердце мое гостей чуяло.

— А Анюта? — снова спросил Тан.

— Анюта дома, при мамке и папке. Поди тоже с экзаменами мается, сердешная.

Тан погрустнел. Евдокия Петровна заметила это.

— Не печалься, Тимофеюшка, — подбодрила его старушка. — Вот придет Санька, сбегает на почту, позвонит Анютке. Она мигом прискачет сюда. Пока вы гостите у нас, еще успеете свидеться и надоесть друг другу.

Тиэляне переглянулись, но ничего не сказали Евдокии Петровне об истинной цели своего визита. Зачем огорчать пожилую женщину раньше времени?!

— Вы тут располагайтесь, книжки посмотрите, а мы с То‑сей пойдем пироги стряпать. Нужно поторопиться, скоро голодная гвардия в дом пожалует.

Через час соблазнительный запах пирогов наполнил семинское жилище. А вот и дверь распахнулась: в дом влетел раскрасневшийся Санька собственной персоной. За ним шествовал Вовочка.

— Бабуня! Милая бабуня! — ликующе закричал младший Семин. — Пяте…

И тут он увидел гостей.

— Ой, — сказал мальчик и сел на пол. — При‑ле‑те‑ли…

— Прилетели! Прилетели! — подбежала к нему Тия, схватила друга за руку, подняла на ноги и поцеловала.

Санька молчал, переводя восхищенный взгляд с Тии на Тана, с Тана на Туя, с Туя на Тую и Тосу. Вовочка же ходил по комнате, заложив руки за спину, и, казалось, ничто не трогало его, даже такие именитые гости.

— Ты что, Рыбин, как истукан? — набросился на него Саня. — Или не рад гостям?

— Конечно, рад, — ответил тот, — но зачем же впадать в поросячий восторг?

За завтраком нетерпеливый Санька начал выуживать у тиэлян сведения об их визите:

— Надолго к нам? — невинно спросил он.

— На сутки или чуть побольше, — ответил Туй, нисколько не кривя душой.

— Да это же очень мало! — расстроился Саня. — Ну что за одни сутки можно сделать? Даже на рыбалку не успеем сходить.

— Может быть, порыбачим на Тиэлии? — нашел нужную фразу для объяснения ситуации Тан.

— Как на Тиэлии?

— Мы приглашаем вас на Тиэлкю, — спокойно сказала Туя.

— Конечно… хоть сейчас… — от радости потерял дар речи Санька.

Вовочка промолчал, но в его глазах зажегся огонек.

— Ишь ты, разбежался, — сурово сказала Евдокия Петровна внуку. — А у меня спросился?