Голубые столбы Тиэлии - [29]

— А правда, — подскочил Саня, — давайте подумаем, что они нам могут сделать.

— Я поняла, что тиэляне, несмотря на свою бессердечность, смертную казнь к живым существам не применяют, — сказала Ашота.

— Значит, будем 'жить! — впервые за несколько часов улыбнулся Саня. — Теперь давайте покумекаем, чем еще они смогут нас наказать…

— Разве что сослать домой… — предположил Рыбин.

— От такой ссылки пока еще никто не умирал! — расхрабрился Семин. — Ну и наплевать на их экзотику. Дома буду отдыхать, помогу бабушке в огороде копаться, в футбол погоняю досыта. И в конце концов нам все равно скоро отсюда уезжать нужно. Бабушка ведь отпрашивалась у родителей всего‑то дней на десять.

— Мне кажется, что главным наказанием для разумного индивидуума они считают презрение. Приклеют нам ярлыки низших существ, не разрешат общаться со своими детьми и будут весьма довольны этим, — подала голос Анюта.

— Ну и пусть! — с жаром воскликнул Саня. — Чихать я хотел на их мнение! Лишь бы Туй остался жив. Жалко, конечно, что не придется больше никогда увидеть Тана, Тию, Топа, Тупа и Типа. Но у нас нет другою выхода.

— Значит, идем на риск! — подытожит Вовочка.

— Идем! — хором согласились брат и сестра.

— Главное уговорить бабушку, — сказала Анюта. — Она — человек не робкого десятка. Но очень боится за нас. Давайте‑ка сейчас закинем удочку.

Ребята встали, но выйти из комнаты не успели. На пороге стояла Евдокия Петровна собственной персоной.

— Ой, бабуля пришла! — вроде бы удивилась Анюта.

Баба Дуня села в кресло и оглядела ребят.

— Что, пионеры, хвосты поджали? — строго спросила она.

— Вот и не поджали, — обиделся Саня. — Мы думаем как раз… того…

— Этого да того, вот и нет ничего… — опять нахмурилась бабушка. — Я думаю, что никакой лихой казни они нам не учинят. Разве что в тюрьму посадят. Что же, посидим маленько. Зато человек будет снова по земле топать, воздухом дышать да солнышком наслаждаться. Придется пострадать за Туя. Я в войну всякого натерпелась. Мне уж сейчас ничего не страшно. Собственно, и жизнь‑то моя уже плюхает к концу.

Вас вот только побаиваюсь. Не сдрейфите вы у меня?

— Постараемся, — сдержанно ответил Вовочка.

Давать какие‑то гарантии в подобной ситуации было бессмысленно. Саня с Анютой хорошо поняли Рыбина.

— Эх, голубята мои, голубята, — вздохнула баба Дуня, — не думала я, не гадала, что попадем мы с вами в такой переплет. Но коли попали, держаться нужно по‑человечески. Не хочу, чтобы потом люди говорили: вот, мол, Евдокия‑то Семина — никчемный человечишко. И внуки у нее такие же. Детей только жалко, убиваться будут без нас.

Анюта, Саня и Вовочка живо представили своих осиротевших родителей, и в носах у них почему‑то защипало.

— Ну, пошли, что ли, партизаны, в чужой монастырь со своим уставом, — поднялась с кресла Евдокия.

— Подождите, Евдокия Петровна, — остановил ее Рыбин.

— Я полагаю, что нам одним эту операцию не провернуть. Ночью нас засекут на улице, как миленьких. Нужно хорошо знать все ходы и выходы. Предлагаю пригласить сюда Тана и Тию. Тем более время у нас пока есть, до ночи еще долго.

— Я всегда говорила Саньке: дружи с Вовочкой, башковитый он парень, — одобрила баба Дуня предложение Рыбина.

— Зовите сюда Тимофея с Таисьюшкой.

Звонить по видеофону было доверено автору идеи, потому что он лучше всех разбирался в тиэлянской технике. Вовочка быстро справился с задачей, и вскоре на экране появилось взволнованное лицо Тана.

— Тан, — многозначительно сказал ему Рыбин, — приходите с Тией к нам сейчас. В шахматы сыграем. А то с Саней мне скучно играть, он все время продувает.

— Какие еще шахматы?! — не понял Вовочкиного намека Тан. — Глаза бы ни на что не смотрели. Я уж лучше сейчас успокоительной гимнастикой займусь.

— Погоди, погоди, — испугался Вовочка, — не отключайся. Тебя еще Евдокия Петровна приглашала, что‑то у нее с плитой на кухне не ладится… Может быть, поможешь?

— Завтра с утра нужно будет вызвать службу сервиса, — равнодушно сказал Тан.

— А ну‑ка, милок, дай я с ним покалякаю, — отодвинула баба Дуня Рыбина от видеофона.

— Тимофей, голубчик, — начала Евдокия Петровна вкрадчиво. — Неужто старой бабке помочь не хочешь? Ай‑ай‑ай, не ожидала я от тебя такого отношения.

— Да я что, я ничего, я сейчас, — забормотал Тан. — Я не знал, что нужно так срочно…

— Срочно, голубенок, срочно! — подтвердила Евдокия и почти приказным тоном добавила: — Одна нога там, другая — здесь! И Таисью с собой прихвати.

Тан и Тия примчались в ’’Лотос” мгновенно.

— Что с плитой? — Тан сразу взял быка за рога. — Неужели перегорела?

— Проводочки у тебя в голове перегорели, — ответил ему Саня. — Раз тебе было сказано, что нужно прийти срочно, значит, нужно было бросить все и идти. А с плитой у нас пока все в очень большом порядке.

— Вы что, решили… — наконец‑то догадался Тан.

— Да, решили! — сказала Анюта.

Если бы Тан умел улыбаться, он бы растянул рот до ушей. Но пока у него только приподнялись уголки губ.

— Я так переживал. Я знал, что вы — люди добрые. Я надеялся, что вы поможете Тую, — сбивчиво начал объясняться он. — А вы ушли домой. Я думал, что вы испугались. Начал уже разочаровываться в вас. Видимо, зря. Вы — настоящие…