Голубые солдаты - [20]

И опять нам пришлось при разборе этой «операции» краснеть за свою оплошность.

Немало времени в учебной программе было отведено специальному курсу, знакомившему нас со структурой гитлеровской армии. Мы изучали все рода войск противника, их тактику в наступлении и обороне, расположение тылов вражеских дивизий, корпусов, армий и фронтов. Немецкий язык нам преподавал пожилой майор — доцент филологического факультета Ленинградского педагогического института имени Герцена, окончивший в свое время Берлинский университет: Он же знакомил нас с формой немецких войск, эсэсовцев, с воинскими званиями вражеских офицеров, с документами, с наградами и деньгами врага. Что до немецкого языка, то мы, конечно, в короткий срок не могли освоить его глубоко, и наши познания в нем ограничивались только отдельными фразами, командами, окликами, зато остальная часть программы спецкурса была усвоена нами довольно основательно. По форме и погонам военнопленных офицеров мы безошибочно определяли, к какому роду войск они принадлежали и кто из них был, скажем, штурмбаннфюрером, кто просто войсковиком. Особенно мы присматривались к офицерам полевой жандармерии, охранных отрядов, к гестаповцам, то есть к тем. кто нес службу в тылах, с кем нам предстояло сталкиваться во время десантных операций.

Словом, прежде чем получить право называться настоящим голубым солдатом, нам, курсантам, пришлось изрядно попотеть в учебе.

Экзамены были очень строгими. В комиссию входили почти все преподаватели учебной команды во главе с полковником Тепловым и три представителя от штаба армии.

Каждой группе надлежало провести три зачетные операции: «разгром вражеского штаба», «налет на склад боеприпасов» и «минирование шоссейного или железнодорожного моста».

Все эти экзаменационные задания наша группа выполнила отлично. Никаких промахов, ошибок, конфузных происшествий. Прыгая с парашютами (причем прыжки были затяжные!), мы приземлялись в строго заданных районах, быстро отыскивали указанные на картах объекты, скрытно просачивались между дозорами «противника» и справлялись с заданиями в намеченные сроки.

Таким образом, мы стали полноценными голубыми солдатами, и нас вместе со всеми курсантами, выдержавшими выпускные экзамены, перевели в другое здание. Нашими непосредственными начальниками продолжали оставаться полковник Теплов и майор Данильцев, но теперь они готовили нас не к учебным заданиям, а к боевым авиадесантным операциям.

Мы с нетерпением ждали первого вылета в тыл врага. Однако этот вылет состоялся не так скоро, как мы надеялись.

Это, разумеется, не означало, что мы вели праздный образ жизни. Нам приходилось нести наряды в караульной службе гарнизона, выезжать на практические занятия, учить немецкий язык.

И все же очень тягостно было отсиживаться далеко от фронта, от действующей армии. Сводки Совинформбюро ежедневно сообщали неутешительные вести, от которых щемило в сердце и ныла душа. Немцы продолжали продвигаться вперед почти на всех. участках огромного фронта. Порой действительно казалось, что нет такой силы, которая могла бы остановить бронированные фашистские орды.

Из Краснодара я довольно часто получал письма от родных. Все они были настроены оптимистично и верили, что не за горами тот день, когда гитлеровская военная машина начнет давать перебои, а потом и заглохнет. Отец по-прежнему работал директором института, старший брат Евгений — инженером на Главмаргарине, Геня учился. Над ними небо было еще чистым, но дыхание войны, конечно же, уже ощущалось и на Кубани. Многие семьи получали похоронные, с продуктами становилось туже, через Краснодар то в сторону Новороссийска, то к берегам Азовского моря шли воинские эшелоны с солдатами и боевой техникой.

Как мне хотелось, чтобы пламя войны не коснулось никого из моих близких. Я все еще надеялся, что вот-вот получу из Краснодара весточку о моей жене и дочурке, именно добрую весточку.

Получали письма Бодюков и Рязанов. И лишь Колесов не получал. Когда мы читали письма, он уходил куда-нибудь. Его родные места и люди, близкие его сердцу, находились на оккупированной врагом территории.

— Скорее бы, скорее! — часто повторял он, как бы рассуждая вслух.

Мы понимали, что означало это слово. Его, как и всех нас, все сильнее тянуло на фронт, туда, где ни на мгновение не утихал гул страшных боев.

Поздней осенью школа разведчиков была переброшена в Подмосковье, где шли тяжелые бои с фашистскими армиями, стремившимися любой ценой захватить столицу нашей Родины до наступления зимы. Но наши войска стояли насмерть, и гитлеровцы уже не могли продвинуться ни на шаг вперед. А тут началась зима — вьюжная, с лютыми морозами, ледяными ветрами.

Однажды утром полковник Теплов вызвал меня к себе и нежданно-негаданно направил в полковую разведку (не в авиадесантную, а наземную).

«Неужели откомандировывает?» — подумал я и почувствовал, как от огорчения и обиды меня бросило в жар. Очевидно, по выражению моего лица полковник понял, что творится у меня на душе.

— Чем вы встревожены, младший лейтенант? — спросил он.

— Этим направлением! — признался я. — Ведь нас готовили не для полковой разведки.