Голубые огни Йокогамы - [51]

— Пошел ты, Ивата.

— Патологическая привязанность к объекту прослеживается довольно четко. Есть несколько типов маньяков, которые подпадают под этот случай. Поклонник, зацикленный на Фонг и идеализирующий ее на расстоянии. Преследователь из «своих» — бывший любовник, который никак не оставит ее в покое, — по статистике, это самый частый случай. Или же это банальный эротоман. Но…

Сакаи допила кофе и слишком громко поставила кружку на стол.

— Ивата, все это дерьмо из энциклопедии ФБР, что ты несешь, никого тут не впечатляет. Ты теперь даже не полицейский.

— Возможно, но тебе не кажется, что в этом деле слишком все подчищено?

— Уж не хочешь ли ты сказать, что между письмами с угрозами и зверским избиением нет никакой связи?

Ивата покачал головой:

— В том-то и дело. Связь, безусловно, есть. Но выглядит все чересчур идеально. Мужчина, который шлет письма, отрезает голову собаке и пишет имя любимой на руке, таким образом оставляет следы. А этот чувак, — Ивата постучал пальцем по размытому снимку человека в капюшоне, — не оставил ничего. Вся ваша профессиональная команда криминалистов не нашла ни волоска. Вот в чем загвоздка.

Сакаи потерла виски.

— Ладно, пока это все, что у нас есть. Но перчатки и капюшон еще не делают из него гения маскировки. Мы его возьмем.

Ивата поджал губы.

— Да, конечно.

— Но ты вряд ли пришел сюда с советами. Зачем пожаловал?

Ивата закусил губу и покачал головой с отсутствующим видом.

— Послушай, что бы там ни было, лучше скажи.

Он тяжело опустил ладони на стол.

— Идзава мертв, и Фудзимара закрыл дело.

— Твое дело.

— По мнению Центрального управления полиции Токио, Черное Солнце мертв, а меня они почти выставили за дверь. Но мы-то с тобой знаем, что он на свободе.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужна твоя помощь.

— Помощь?!

— Мы ведь отлично поладили.

— Нет, Ивата. Я лишь выполняла твои поручения — а это не одно и то же. Да и чем я могу тебе помочь? Мы теперь не работаем вместе.

Ивата откинул со лба прядь спутанных волос и провел пальцем по верхней губе.

— Ты знаешь, что Морото подал на меня официальную жалобу? На следующей неделе дисциплинарная комиссия.

— Знаю.

— Так вот, я прошу тебя подать встречную жалобу против него. Тебе не нужно ничего выдумывать, просто расскажи правду. По крайней мере, станет ясно, что у меня была причина его ударить.

Сакаи горько усмехнулась:

— Ты никогда не доверял мне до конца. А теперь хочешь подвести меня под монастырь. С какой стати я должна это делать? Ты себя об этом спрашивал? Что — может, в порыве благодарности за то, что защитил меня от Морото? А может, по доброте душевной? Или потому, что так должны поступать женщины?

Ивата ущипнул себя за переносицу.

— Я просто прошу тебя рассказать правду.

Она посмотрела на него и опять пошла к столику с кофе. Ивата последовал за ней.

— Сакаи, без твоей помощи делу конец.

— Нет, это тебе конец.

— А когда Черное Солнце проявится снова, конец и тебе.

Сакаи вышла с кружкой кофе в коридор и оказалась под взглядами многочисленных Мин Фонг.

— Ну ладно, я тоже не верю, что убийства совершил Идзава. Но мы все равно зашли в тупик в этом деле. Самое время остановиться.

— А он, думаешь, остановится?

— Ты просишь меня о большой услуге. Чтобы я выступила против Морото. Что будет с моей карьерой?

— Ты волнуешься из-за карьеры? Или из-за Морото?

Сакаи коснулась пальцем его груди:

— Да пошел ты.

— Ладно, извини, я просто…

— Думаешь, если назвал меня трусихой, что-то изменится? Хватит делать вид, что сделал мне великое одолжение. Хотел помериться членами с Морото, на здоровье. Я только предлог.

— Мы отлично сработались, и ты это знаешь. Со мной такое впервые, да и с тобой тоже, я уверен. Мы можем его сцапать.

— Мы оказались вместе из-за Черного Солнца. Больше нас ничего не связывает.

— Сакаи, прошу тебя. Мне нужна твоя помощь.

Она прикусила губу и заговорила тише:

— Фудзимура не вечен. И кому на голову упадет тогда его корона? Думаешь, Синдо, только потому, что он старше всех? Очнись! Да, Морото сволочь. Но покажи мне хотя бы трех достойных мужиков в управлении. — Она потрясла головой, тяжело дыша. — Я видела, как утром он говорил с общественным обвинителем. Я думаю, что не открою тебе Америку: у него связи как наверху, так и в управлении.

— Значит, твой ответ — нет.

— Разве мое слово что-то значит? С тобой все было ясно, как только ты переступил порог отдела. Но я иду своим путем, Ивата. Я делаю карьеру. И не хочу ею рисковать. Ни ради тебя, ни ради кого-то еще. А ты сам неси ответственность за свои поступки.

— Я единственный, кто может поймать Черное Солнце. Ты ведь знаешь это, скажи?

Вместо ответа она повернулась к нему спиной.

— Удачи, Ивата.

Он остался в коридоре и стал разглядывать лицо 10-летней Мины Фонг, которая улыбалась, задувая свечи на торте вместе с девочкой, похожей на нее, как близнец. Она смотрела в камеру с радостным сознанием, что великий день будет увековечен. Вторая девочка, видимо ее старшая сестра, смотрела на фотографа. Ивата выдохнул и направился к выходу. Но тут одна из фотографий привлекла его внимание.

Она висела криво, словно ее повесили в спешке. Сестра Мины во время получения школьного аттестата — немного смущенная, но явно гордая собой. Ее лицо так и светилось. Она была не так красива, как младшая сестра, — выше, полнее, да и улыбка не столь ослепительна, — зато куда теплее. Ивата окинул взглядом остальные снимки. Под углом висела только эта. Вряд ли криминалисты задели ее и не поправили.