Голубые огни Йокогамы - [117]

Близился рассвет. Я снова взглянул на лица семьи Миядзава. Краем уха я слышал, как телевизор призывает приобрести по акции CD-проигрыватель. Аюми Исида, беспечно улыбаясь, запела «Голубые огни Йокогамы». Я стал читать ползущие внизу экрана субтитры.

Городские огни, как прекрасны они, я счастлива с тобой, прошу тебя, скажи мне слова любви. Я иду, иду, качаясь, словно челн в твоих руках. Я слышу звук твоих шагов. Молю, еще один лишь поцелуй. Я слышу запах твоих сигарет. Йокогама, твои голубые огни. Это наш мир навсегда.

Тут меня как громом ударило. Конечно, я и до этого прекрасно понимал, что убийца семьи Миядзава разгуливает на свободе, но в ту ночь я ощутил весь ужас этой истории. Прошло четырнадцать лет, а человек, совершивший зверское убийство, так и не пойман. Закон не восторжествовал. Тот, кто это сделал, и сегодня ходит среди нас. Он много путешествует. Носит модную одежду. Дружит с птицами. Любит шпинат и французский лосьон после бритья. А 30 декабря 2000 года он шел по улицам Сэтагаи с ножом для сашими в поясной сумке, с ножом, купленным для того, чтобы лишить жизни целую семью.

Я лег спать, но этот безликий человек не шел у меня из головы.

На следующий день я проснулся с мыслями о деле Миядзава. Когда я садился на скорый поезд до Киото, в голове у меня продолжали крутиться детали убийства. Сидя в мягком кресле под кондиционером, я перечитывал записи, которые сделал ночью. За окном размытыми цветными пятнами мелькали сельские пейзажи Тюгоку, и я вдруг вспомнил песню Аюми Исиды. Я сделал в блокноте короткую запись:

Убийство, семья из четырех человек. Роман «Голубые огни Йокогамы»?

Я чувствовал, что должен написать роман, в котором убивают семью. Должен — и все тут. Я не хотел подробно описывать самих жертв — это был бы дешевый ход; меня завораживал обрушившийся на них страшный рок. Не сочтите за бестактность, но я просто не мог пройти мимо истории, таящей в себе столько странностей, столько неотвеченных вопросов, столько таинственного. И наконец, я давно хотел написать книгу о безликости. О муке безликости. И хотя криминальная тематика никогда меня всерьез не привлекала, я часто баловался с образом сыщика-японца, делал наброски, но персонаж неизменно выходил этакой неудачной помесью Рика Декарта и Филипа Марлоу. Я никак не мог понять, что он за человек, поэтому изображал его крутым парнем, не вдаваясь в подробности.

Думаю, все изменилось после ничем не примечательной строчки в «Джэпен тудей»:

На сегодняшний момент к расследованию дела привлечены около 246 000 офицеров полиции, 40 офицеров занимаются расследованием постоянно.

Это была подпись к фотографии, на которой одетые в черное полицейские выстроились в день годовщины убийства перед домом Миядзава, склонившись в почтительном поклоне. У меня на родине полицейские не просили прощения. Я смотрел на лица людей на снимке и гадал, что же творится у них в душе. Я представлял, как вот уже четырнадцать лет они сидят на телефоне, раздают листовки на железнодорожных станциях, отрабатывают все новые и новые версии, отдают дань уважения погибшим каждый год, 30 декабря. Вот где мне надо искать моего сыщика! Он среди них. Он не крутой и не сыплет остротами — это одинокий, печальный человек, пытающийся помочь тем, кто уже мертв. Я понял, что «Голубые огни Йокогамы» будет детективом лишь на первый взгляд. Я хотел написать роман о людях, которым больно. О людях, которые что-то потеряли. Так появился на свет инспектор Косуке Ивата.

Добро пожаловать в его мир.

Николас Обрегон

Лондон, июнь 2016

Благодарности

Я до конца жизни буду благодарен моим родителям, Гизели и Альваро. Спасибо матери за то, что явила мне безграничную любовь и в трудную минуту служила примером мужества. Даже в те дни, когда у нас не было ничего, она наполняла мою жизнь дарами. Спасибо отцу за то, что учил меня всегда бороться за равенство — его мудрые советы неизменно помогали мне. Джека Кэнавана я тоже могу назвать своим родителем — пусть всегда звучат его песни. Спасибо Лиле и Мими, и вечная память их мужьям, с честью прошедшим сквозь муки и создавшим удивительную семью, которую я горячо люблю. Спасибо прекрасной Камилле, которая поверила в меня, — ты мой первый читатель и настоящий друг. Я никогда не устану благодарить потрясающих сотрудников Curtis — Мелиссу Пиментель, Ричарда Пайка и обожаемого мною умницу и весельчака Гордона Вайза. О лучшем соратнике писатель и мечтать не может. Настоящим благословением стала для меня возможность поработать с великолепной командой Penguin — спасибо Еве Холл, Джиллиан Тейлор и моему потрясающему редактору, гению своего дела Максин Хитчкок. Спасибо друзьям, которые не давали мне пропасть, — Кила-ну Томпсону, Уману Барекату и Алексису Херкюлесу, трем царям поэзии. Ким, спасибо тебе за отвагу. Благодарю Бенджамина Вуда за его бесценные советы. Спасибо Birkbeck Clique, — что бы ни случилось, у нас всегда будет Кингсли. Спасибо моему товарищу Крису Симпсону — когда его книги станет читать весь мир, я наконец-то смогу сказать: а я тебе говорил! И спасибо моей школьной учительнице английского, мисс Кенни, открывшей для меня магию слова.