Голубые огни Йокогамы - [104]

Теперь он находился в небольшой комнате. Смутно знакомой. Он уже видел ее раньше.

Пойдем, чё покажу?

— Кеи?

Хочешь или нет?

Он закрыл глаза и увидел своего друга. Кеи указывал куда-то вниз.

Прямо на них смотрел моргающий глаз водоворота.

И Ивата понял, где он находится.

Первая башня моста.

Дверь служебного помещения была распахнута настежь, а за ней стоял Акаси, шаман, Черное Солнце с маской на лице в виде ухмыляющегося черепа. Ивата выстрелил в упор.

И промахнулся.

Щелк.

Щелк.

Щелк.

Акаси сделал шаг вперед, как будто собирался его обнять. Рука на плече Иваты, тупой удар, а затем — звук разрывающейся плоти.

Прежде чем признать поражение, Ивата швырнул пистолет в лицо Акаси — все, что он мог в тот момент сделать. Сплевывая кровь, он повалился на землю.

И единственное, что он мог слышать, — это шелест собственных ресниц.

Хлоп.

Хлоп.

Хлоп.

Он просто моргает? Или это взрывы где-то вдали? Он моргает? Или это Клео разделывает овощи на кухонной доске?

Тук.

Тук.

Тук.

Ивата сделал три глубоких и быстрых вдоха.

Затем еще два.

А затем его дыхание стало медленным.

Высоко над ним кружился Хидео Акаси — как вода, уходящая в воронку водостока, — с черным лицом и неестественно белыми глазами. А вот движения его были грациозны, как у хищника, нарезающего круги вокруг добычи.

Ивата поймал себя на том, что шевелит губами.

Городские огни, как прекрасны они.

Молю, один лишь нежный поцелуй.

Акаси склонился над ним и поднес ухо к его рту.

— Что ты там говоришь?

Я иду, иду, качаясь, словно челн в твоих руках.

— Это ты мне говоришь?!

Я слышу звук твоих шагов.

О, огни Йокогамы.

Ивата сплюнул кровь и вдруг осознал, что смеется. Акаси оскалился, потянулся вниз и выдернул нож из живота Иваты, который уже не испытывал боли — он не чувствовал вообще ничего. Только слышал звук вдыхаемого и выдыхаемого воздуха. Акаси поднес суперсовременный охотничий нож к лицу Иваты, с лезвия капала свежая кровь. Ивата ощутил вкус металла и соли на своих губах. Он знал, почему у крови такой вкус: медь, растворенная в ней, помогает лучше передавать нервные импульсы. И еще он знал, что для кремации его тела потребуется не более полутора часов.

Но он не чувствовал ровным счетом ничего.

Никогда не бойся медведя!

Акаси поднес нож к щеке Иваты.

— Ты смеешься?!

Ивата заговорил с огромным усилием:

— Ты просто безумец. — Его голос совсем ослаб. — Вот и все.

От гнева лицо Акаси исказилось.

— Как же ты ничтожен, инспектор. Ты смешишь землю — своими суждениями о том, как должен быть устроен мир, как надо наказывать сильных и защищать слабых.

Акаси начал исступленно жестикулировать, не выпуская из рук окровавленный нож.

— Ты недостойный! Ты покушаешься на то, чего не понимаешь. Этому миру суждено пребывать во тьме, пока мы не накормим Создателя. А ты готов отвергнуть Его во имя тех, кто ему неважен?

— Это люди, Акаси. Люди!

Акаси с отвращением сплюнул.

— Семья. Старуха. Девочка. Все они. Все они были отмечены смертью, а я и есть их смерть. Я приношу их в жертву.

— Так они отмечены лично тобой. Они — предполагаемые свидетели, Акаси. И ничего другого.

— Неверный!

Акаси, с дикой улыбкой на лице, вскочил на перила и склонился в каком-то неистовом реверансе в сторону почерневшего горизонта.

— Посмотри. Они называют это городом. Какая дикость! Мы уже так близко, и совсем скоро он умрет.

Вы когда-нибудь слышали, как называют Токио? Городом тысячи городов. Вы никогда не думали, что одни из них хорошие, а другие — плохие?

— Смотри, что происходит, когда начинает злиться природа. Этот мир расколется на куски без жертвоприношения — Тескатлипока жаждет крови своих должников. Ты не мог остановить мое стремление накормить его, Ивата. Просто не мог. А если бы тебе хватило сил заглянуть внутрь себя, ты бы признал божественную сущность моей работы.

— Ты называешь это работой?

Ивата закрыл глаза, хоть и знал, что не стоило этого делать, но ему было все равно.

— Совсем скоро мир узрит Новый Путь. И возможно, когда-то люди признают то, что я сделал. Люди заметят жертвы, которые я принес. И возможно, когда-нибудь о Хидео Акаси будут говорить как об Избранном, который открыл новый путь.

Акаси дотянулся до своей шаманской маски, поправил кожаные шнурки и водрузил ее на лицо.

Часть маски обломилась, так что стал виден его левый глаз.

— Но я уже устал от твоих жалких делишек. — Акаси приподнял голову Иваты за подбородок, обнажая его подергивающееся адамово яблоко. — Хак к-ас. Иик.

Ивата увидел, как Кеи с расставленными в стороны руками балансирует на канате, натянутом над пограничной стеной.

Может, я подсоберу деньжат и навещу тебя через годик-другой.

Невероятной силы судорога пронзила обоих.

Металл застонал. Повторный сейсмический толчок вернул их в реальный мир, вдавив Акаси в металлическую дверь служебного помещения.

Радужный мост напоминал животное, которое изо всех сил пытается вырваться из капкана.

Раздались тяжелые шаги.

— Ивата!

Акаси, находившийся все еще в неустойчивом положении, повел головой в сторону, но увидел Хатанаку слишком поздно.

Удар тяжелой арматурой пришелся ему прямиком по носу. Он отлетел назад к перилам, и собственный вес потащил его дальше. Хатанака выбросил вперед руку и ухватил Акаси за ногу, но не устоял на ногах и рухнул на землю.