Голубые фиалки - [23]

Виолетта вытерла слезы. Она не может. Рассказать сон — значит, рассказать о своем прошлом. Ибо во сне она опять возвращалась туда, к этому ужасному человеку. Стыд охватил ее. Что скажет Грегори, если узнает? Что сказали бы ее знакомые в Сент-Луисе? Ах, эта милая, скромная, застенчивая Виолетта! Ложь! Все ложь!

Правда была ужасна. Виолетте исполнилось только четырнадцать лет, когда этот человек завладел ею. Он бил и унижал ее. Но самое страшное — он ее насиловал, с ней случилось худшее — ее тело было осквернено отвратительным, болезненным проникновением, которое навсегда сделало ее грязной в собственных глазах, не говоря уже о других людях.

Дрожащими руками Виолетта откинула волосы с покрытого испариной лба. Раньше она старалась, чтобы пряди закрывали лицо — как стена между ней и жестоким миром. Такой ее и нашла Лайла. Но теперь она не будет прятаться — она обещала Лайле и самой себе, что не позволит прошлому портить ей жизнь. И она сдержит слово.

— Все в порядке, — неуверенно произнесла она. — Просто кошмар. Я могу поспать еще или лучше ты ложись, а я посижу…

— Нет, это не просто кошмар, — настаивал Грегори. — Он связан с теми негодяями, что набросились на тебя?

— Думаю, да, — отвела взгляд Виолетта.

— Но что они с тобой сделали? Мне показалось, я успел вовремя…

— Я не хочу говорить об этом! — вскрикнула она. — Оставь меня в покое! Я в порядке.

— Нет, не в порядке — иначе не просыпалась бы посреди ночи, крича, словно тебя режут… Думаю, тебе будет легче, если ты расскажешь мне, что случилось.

— Не могу. Тем более тебе.

Он взял ее за подбородок и поднял осунувшееся личико.

— Посмотри на меня, Виолетта. Ты можешь мне все рассказать. Они оскорбили тебя?

— Нет, — прошептала она. Затем решила, что, немножко приукрасив события, она заставит Грегори поверить, что этот случай и есть причина ее кошмаров. — То есть да. Они меня схватили и бросили на землю. — Грегори охватила ярость.

— Схватили — как?

Должно быть, голос его прозвучал слишком зло, потому что она взглянула испуганно. Он постарался справиться со своими эмоциями и уже спокойнее произнес:

— Мужчины не всегда бывают грубы. И ни один настоящий мужчина не будет прикасаться к женщине без ее разрешения.

— Ну, они говорили всякие вещи… О том, что они со мной сделают… — прошептала Виолетта.

На этот раз Грегори сумел не выдать своей ярости опасаясь вновь напугать ее. Но ему почему-то захотелось оправдаться:

— Это были негодяи, Виолетта. Они не знают, как надо вести себя с леди, что значит быть нежным, Мужчина может быть с женщиной, не причиняя ей боли. Наоборот, они могут дарить друг другу радость и наслаждение.

Виолетта подняла на него взгляд. Лицо ее приняло скептическое выражение.

— А ты так делал?

Грегори не совсем понял вопрос, но разговор принимал какой-то странный оборот.

— Делал — что?

— Ты был с женщиной?

— Думаю, нам нужно прекратить этот разговор. — Грегори оттянул ворот рубашки — ему вдруг стало нечем дышать.

— Ты сам начал, — холодно заметила она. — Кроме того, как я могу тебе верить, если ты не знаешь, о чем говоришь?

— Я знаю, — заверил он ее.

— Значит, ты делал это с женщиной?

«Черт, она опять вернулась к тому же. Но вообще-то разговор давно вышел за рамки беседы леди и джентльмена, — подумал Грегори. — А раз так, почему бы и не ответить? «

— Да, делал.

— Один раз или больше?

— Какая разница?

— Если это было только один раз, она могла тебя обмануть.

— Это было не один раз, и я знаю, о чем говорю. А теперь, пожалуйста, не спрашивай больше ни о чем. Если Майлз узнает о нашем разговоре, он с меня шкуру спустит.

— Он спустит с тебя шкуру, если узнает, что ты меня целовал. Так что, надеюсь, впредь ты будешь вести себя сдержаннее.

«Ну и нахалка! « — восхитился Грегори.

— Виолетта, давай кое-что проясним. Ты очень красивая девушка и вызываешь желание у мужчин. Но это не значит, что я могу просто взять, швырнуть тебя на землю и овладеть тобой. Мы можем быть вместе лишь по взаимному желанию. Только если ты тоже захочешь этого.

— Этого никогда не будет, — быстро ответила она. Она выглядела такой искренней… И похоже, этот отказ относился не столько к нему конкретно, сколько к мужчинам вообще. «Даже представить себе не могу ее рядом с каким-то бандитом», — подумал Грегори.

— Из-за Типа? — спросил он на всякий случай.

На секунду Виолетта растерялась, потом торжественно проговорила:

— О да! Мое сердце — и все остальное — будет принадлежать только ему.

Грегори решил пока больше не спорить.

— Постарайся еще поспать, — предложил он.

— Я не уверена, что мне удастся заснуть. Давай я покараулю, а ты поспи.

Грегори задумчиво посмотрел на ее бледное личико и круги под глазами.

— Как насчет компромисса? Я сяду и прислонюсь к этому дереву. А ты — ко мне. И если я увижу, что тебя опять мучит кошмар, я сразу же тебя разбужу.

Виолетта, помолчав, кивнула.

— Обещаешь меня разбудить?

— Обещаю.

Грегори прислонился к дереву и привлек ее к себе.

Виолетта все еще не слишком доверяла его словам. Но она так устала и ей так хотелось спать. Прижавшись к груди Грегори, она услышала у самого уха стук его сердца. Его рука лежала у нее на плечах. А его рубашка пахла дымом и пылью, точно так же, как и ее собственная одежда. Вскоре Виолетте удалось расслабиться. Как бы ей хотелось сейчас залезть в ванну с мыльной пеной, чтобы было много-много пузырьков и горячая вода. Жизнь в доме Майлза испортила ее. Она приобрела привычки и манеры леди, но ее прошлое осталось при ней. Воспоминания не уходили. Она слышала о людях, потерявших память, — они не помнили, ни кто они, ни что было с ними в прошлом. Как бы ей хотелось, чтобы с ней случилось нечто подобное! Но даже если ей удавалось ненадолго забыться — ночью кошмар возвращал ей память.