Голубые эшелоны - [56]

— Слушайте, слушайте, — тряс он поднятым вверх пальцем, — идея стукнула! — Но бронепоезд подошел к какой-то станции, и матросы, не дослушав его, высыпали толпой на перрон.

Когда бронепоезд тронулся дальше, матросы с криком снова подошли к дверям.

У самого порога матросы сразу примолкли, и один несмело постучал в дверь. Пархоменко открыл. Перед ним стояли матросы, уже растерянные, как дети, когда их обманывают старшие.

— Ну? — коротко спросил он, сбитый с толку. Матросы закричали все вместе:

— Утек!

— Я же говорил, что надо было его запереть!

— Где-то спрятался на станции, душа из него вон!

— Не все сразу. Кто утек? — спросил Пархоменко.

— Колька, гад кривоногий!

— Ну, а я тут при чем? Или не знаете, как без него прикончить меня?

Матросы смутились, опустили головы. Васька глубоко вздохнул:

— А куда же мы?.. Что ж, нам разбегаться? К фронту подъезжаем… Товарищ Пархоменко, — выкрикнул он истерически, — будьте у нас за командира!

— Будьте, будьте!.. — закричали и другие.

— Чтобы опозорили, трусы? Так лучше честно умереть!

— Эх, если б нам хоть какого-нибудь большевика, чтобы хоть направление дал…

Пархоменко сразу покраснел и решительно сунул кулаки в карманы.

— Вот что, хлопцы, кота в мешке покупать не хочу. Ведите, показывайте свое хозяйство!

Васька подпрыгнул чуть ли не до потолка и ловко хлопнул ладонями по подметкам, но другие матросы посмотрели на него такими глазами, что он сразу вытянулся, как по команде.

…Через несколько дней в луганском штабе Красной гвардии было получено с Южного фронта сообщение о поражении Каледина и о взятии красными Новочеркасска. Дальше сообщалось, что первым в город ворвался бронепоезд «Гроза» под командой Александра Яковлевича Пархоменко.

9

Союзу центральных держав было хорошо известно, что правительство Центральной рады под натиском отрядов Красной гвардии уже оставило Киев и бежало в Житомир, однако в Бресте делегации продолжали вести переговоры о заключении мира. 9 февраля 1918 года переговоры закончились подписанием с Центральной радой мирного договора.

В договоре значилось, что Центральная рада обеспечит поставку и вывоз с Украины в кратчайший срок одного миллиона тонн хлеба и большого количества железной руды. Хлеб был у крестьян, а руда у рабочих. Народный секретариат Советской Украины предложил вести мирные переговоры с фактическим хозяином украинской земли, но немецкое командование отказалось. Теперь всем стало ясно, что австрийское и немецкое правительство имели в виду не только получить хлеб, но главное — свергнуть советскую власть на Украине и восстановить старый, буржуазный, строй. Они хотели не мира, а войны и немедленно послали на Украину двадцать девять пехотных и девять кавалерийских дивизий.

Распыленные отряды Красной гвардии с боем начали отход на восток. Председатель совета министров при Центральной раде Голубович, находившийся в изгнании, послал немецкому имперскому канцлеру приветственную телеграмму:

«Мы приписываем освобождение нашей родины главным образом помощи, которую мы просили у немецкого правительства и которую нам оказала победоносная немецкая армия. Благодарю сердечно… С неподдельной радостью я встретил известие об освобождении Киева».

На луганских заборах, щедро политых весенними дождями, появилось воззвание, подписанное Ворошиловым. Оно предупреждало об опасности, которая надвигалась на Донбасс с запада. Воззвание призывало к оружию всех, кому дороги идеалы пролетариата. Сам Ворошилов, организовавший первый красногвардейский отряд из луганских рабочих, уже бился под Конотопом с немецкими юнкерами и гайдамаками Голубовича.

Вслед за первым отрядом выступил второй. Враг уже окружил Харьков, и луганские красногвардейцы, объединившиеся с харьковским коммунистическим отрядом, отходили с боями на юг. На фронте от Купянска до Луганска каждый на свой лад формировал отдельные, не связанные друг с другом отряды. Один наступал, в то время как другой, наоборот, отходил, третий, не интересуясь судьбой остальных, взрывал за собой мосты, хотя на противоположной стороне еще оставались другие. Чтобы положить этому конец, командование фронта объединило все отряды в Пятую армию под началом Клима Ворошилова.

Враг уже подходил к Луганску, об этом оповещал грохот артиллерийской канонады и аэроплан, который начал появляться над городом дважды в день. Город поспешно эвакуировался.

После успешного боя под станцией Радаково Александр Пархоменко на бронепоезде «Коммунист» возвратился в Луганск. Станция и город были заполнены красногвардейцами, которые тянулись в Луганск вместе со своими семьями и домашним скарбом из окрестных шахт, заводов и сел, где немцы уже истязали крестьян за произведенный ими раздел помещичьей земли. Каждый красногвардейский отряд передвигался по собственному желанию и не признавал никого, кроме избранного командира.

Разбитые под Радаковом немецкие части, оправившись, снова повели наступление на Луганск. С заводов надо было вывезти все, что представляло хоть какую-нибудь ценность.

— Ты сам там присмотри за этим, — сказал Ворошилов Александру Пархоменко, — и сделай по-большевистски, чтобы ни один патрон не достался немцам.