Голубые дьяволы - [8]

— Дядя Степа, — толкнул носком ботинка растянувшегося на траве своего друга Поздняков и выразительно кивнул в небо, — поймай воробышка.

— Сам поймай, — нехотя отозвался Андропов, расположенный после долгой езды на велосипеде больше ко сну, чем к шуткам.

— А что, и поймаю…

Поздняков подхватил лежащий возле велосипеда пулемет, бросил ножками на сруб колодца и, присев перед ним на корточки, дал очередь по воздушной цели. Испугавшись пулеметного треска, девочка–осетинка стремглав бросилась в хату, а хлопотавший неподалеку в окружении своего куриного гарема золотисто–черный петух с криком полетел через плетень.

— Падает! — крикнул кто–то обрадованно.

— Сопля из–под твоего носа, — ответили ему насмешливо.

Самолет резко встал на крыло и, заложив глубокий вираж, как ни в чем не бывало направился обратным курсом. Поздняков пустил ему вдогонку еще одну очередь.

— Эх ты, мазила! — вздохнул Николай Безруков.

Поздняков почесал затылок.

— Подыхать полетел. Видишь, на одном моторе тянет, — сказал он таким серьезным тоном, что все вокруг снова засмеялись.

Не улыбнулся только командир роты. Выскочив из хаты, он быстрым шагом подошел к пулеметчику, спросил раздельно:

— Кто разрешил открывать огонь?

Поздняков посерьезнел. Вытянув руки по швам, без игривости взглянул в потемневшие от гнева глаза командира.

— Некогда было спрашивать, товарищ гвардии лейтенант, он ведь не стоял на месте.

— За самовольную стрельбу наряд вне очереди, — отчеканил командир роты и пошел снова в свою временную штаб–квартиру под лохматой соломенной крышей.

— Ну что, поймал воробушка? — позлорадствовал Андропов, разламывая большими руками хлеб на две половины и протягивая одну из них оскандалившемуся другу.

Отдых в осетинском хуторе был непродолжительным. Едва успели разведчики подкрепиться сухим пайком, как Федосеев дал команду собираться в путь.

— По коням! — скомандовал своему второму номеру пулеметчику Поздняков, поднимая с земли велосипед и ставя левую педаль в стартовое положение.

Андропов с унылым видом закинул за сутулую спину тяжелый «дегтярь», неуклюже взгромоздился на велосипедное седло и заскрипел несмазанной цепью. Но не проехал и пяти метров, впереди над горизонтом показались две гудящие точки. Они быстро росли, превращаясь на лету в одномоторные самолеты.

Андропов остановился. Упершись ногой в землю, задрал голову навстречу ревущим истребителям. Они летели так низко, что видны были в кабинах летчики. Один из них осклабился и показал Андропову кулак в черной перчатке. Скорее машинально, чем сознательно, разведчик ответил ему таким же выразительным жестом и только тогда заметил на желтых консолях истребителя фашистские опознавательные знаки. Все это произошло в течение одной–двух секунд, но Андропов рассказывал потом своим товарищам, что успел рассмотреть не только кулак немецкого пилота, но и золотой зуб у него во рту.

— Ложись! — донесся голос командира роты.

Зачем ложиться? Андропов проводил глазами самолеты. Идут крыло в крыло, словно привязанные друг к другу. Вот они одновременно взмыли вверх, развернулись и теперь со снижением направились к осетинскому хутору. За каким дьяволом? Что им здесь понадобилось? И вдруг Андропова обожгла догадка: да ведь они возвращаются для того, чтобы убить его, Колю Андропова!

— Ложись ты, верста коломенская! — крикнул ему Саша Цыганков, падая под колодезный сруб и зачем–то натягивая на уши пилотку.

Андропов едва успел улечься рядом с товарищем, как над ним с треском и грохотом пронесся истребитель и за воротник ему посыпались щепки от разбитого разрывной пулей колодезного бревнышка. Тотчас слева и справа взметнулись в небо огненные смерчи. Из окон хаты со звоном посыпались стекла.

Андропов приподнялся, потряс головой, в ней тоже стоял звон, словно внутри разбилось что–то стеклянное.

— По самолетам противника! — услышал он сквозь этот звон команду.

Где же самолеты? Снова разворачиваются для захода на цель. Ах, вот вы как! Андропов вспомнил, что за спиной у него висит пулемет. Судорожно рванул ремень через голову, звякнул затвором и, перебежав на другую сторону колодца, направил ствол пулемета в пикирующего стервятника. Пулеметные очереди Андропова и вражеского летчика слились в одном смертельном дуэте.

— Так его, Коля! — крикнул Цыганков, присоединяя к баритону ручного пулемета резкий тенорок автомата.

Стреляли по «Фокке–Вульфам» и остальные разведчики. Казалось, в хутор слетелись со всех сторон гигантские кузнечики для состязаний в оглушительной трескотне.

То ли у истребителей кончился боезапас, то ли какая–то из очередей Андропова достигла цели, но третьего захода они не стали делать, а, развернувшись далеко в степи, исчезли так же быстро, как и появились. Разведчики стали собираться на пустыре возле колодца. Отряхиваясь от пыли, они пушили на чем свет стоит немецких летчиков, заставивших их ползать на брюхе, потешались друг над другом и упрекали Позднякова за то, что он своей стрельбой привлек внимание «рамы», которая в свою очередь навела на них «Фоккеров». Для многих этот обстрел явился боевым крещением.

Подошел к колодцу Федосеев, спросил, есть ли жертвы? Нет жертв, все живы и здоровы. Пострадал лишь сруб колодца, да одной из бомб искорежило переднее колесо велосипеда, принадлежащего Андропову. Сам хозяин сидел на корточках перед изувеченной техникой и едва не плакал от огорчения.