Голубые дороги - [17]
Этот день был одним из самых обыкновенных, хотя закончился он для Антона самым неожиданным образом. После дневных полетов в клубе чествовали ударников гарнизона. Лучшие летчики, техники, мотористы получали книжки ударника, почетные грамоты, премии.
Губенко поймал себя на том, что ждет, когда назовут его фамилию, и, почувствовав неловкость, поспешно вышел из зала. Постоял в пустом фойе, поднялся по боковой лестнице на второй этаж, остановился перед первой попавшейся на глаза картиной с одним желанием — успокоиться, понять то, что происходит в душе. Обычная зависть, желание быть первым? Или стремление постичь все тайны пилотажа, подчинить себе небо, как мечтал еще в детстве?.. Антон не слышал шагов, резко обернулся на знакомый голос.
— А ведь вы, Губенко, тоже ударник. Настоящий, я бы сказал, артист в воздухе. Только вам мешает одно…
Перед Антоном стоял командир эскадрильи майор Иванов.
— Это говорите вы? — спросил Губенко, еще не осознав — радоваться этому или печалиться. — Что же мне мешает?
— Вы летаете для самого себя, вот что, — сказал Иванов. — Вы и дисциплину рассматриваете как балласт опять же для себя. А ведь кругом вас люди. Кругом товарищи, для которых ваш пример может оказаться гибельным. Скажите мне, в чем дело? Хотите больше пилотировать — я разрешу, только так, чтобы не смущать других. Хотите показать себя — дадим вам. задания посложнее. Только возьмите себя в руки, помните, что вы в Красной Армии… — Иванов посмотрел на часы. — Скоро перерыв. Садитесь. Вы часто слышите: берегите самолет. Да, мы не можем без нужды рисковать самолетом, тем более не в праве рисковать жизнью летчика. Летчик создается годами. Он впитывает в себя лучшие достижения науки, культуры, техники. Когда мы начинали революцию, у нас не было своих самолетов, теперь они у нас есть. Разве думал я, командир эскадрона, менять коня на самолет? Но меня послали комиссаром в авиационную часть. Мог ли я отказаться? Я большевик. Партия ставит задачей создать первоклассный воздушный флот, и мы, коммунисты, должны быть впереди…
Иванов вдруг повернулся к выходящим из зала, окликнул негромко:
— Анечка!
Когда к нему подошла девушка, представил Антону:
— Анечка, это Губенко. Займите его, а у меня дело. Простите.
— Здравствуйте, товарищ Губенко, — сказала Аня, подавая руку.
— Здравствуйте. — Губенко встал. — Антон, Антон Губенко.
— Я слышала о вас. О вас много говорят — и хорошего, и плохого. О людях посредственных, ординарных не сплетничают. Вы, говорят, талантливый летчик.
— Ну, что вы, Аня! Это зря.
— Может быть. Ведь я вас не знаю. Так о вас говорят. Я очень люблю талантливых людей.
— Значит, их у вас много?
— Нет, мало. Пожалуй, вы первый.
Девушка вела себя свободно: возможно потому, что была красива. А он терялся, не знал, о чем говорить. Аня так неожиданно появилась перед ним, и главное — она понравилась ему.
Аня смотрела на него чуточку капризно.
— Вы мне что‑нибудь расскажете из своих тайн?
— Да, со временем.
— Ну, я хочу сегодня, сейчас.
— Сейчас не могу.
— Не можете?
— Не хочу.
— Но почему?
— Я должен подумать. С вами надо быть осторожным, — пошутил Антон.
Губенко думал над словами командира. Пытался оценить их, сделать выводы. Может, он действительно летает для себя? Нет! Но так можно расценить его поступки, потому что он рвется вперед. Конечно, у него есть и самолюбие, и гордость и… черт знает еще что!.. Надо доложить командиру о своих планах. Поддержит? Антон вспомнил, как недавно он пошел на вынужденную посадку из‑за того, что техник перекрыл кран бензобака. Топливо, оставшееся в карбюраторе и амортизационном бачке, израсходовалось, и мотор заглох. Обошлось без поломок, причину установили, и Антон в тот день все‑таки летал, но на разборе Иванов за небрежность и халатность, не принимая в расчет отличные результаты полетов, объявил ему арест…
«И все‑таки командир прав», — думал Антон, припоминая, что иногда тяготится приказаниями, поступившими неожиданно, изменениями по погодным условиям в распорядке дня. При таких обстоятельствах он становится несдержанным, грубым. Почему? Он был занят своими делами, реализацией своих планов, и что‑то помешало их осуществлению. Нужно все менять! Учиться летать — основная программа года.
Однако жизнь неожиданно внесла свои коррективы. Антона вызвал командир эскадрильи. Разговор начался с того, о чем Губенко не мог даже предполагать.
— Анна Дмитриевна, — сказал Иванов, — все время спрашивает о вас. Что знаю — говорю, но, вероятно, вам лучше самому рассказать о себе.
— Вероятно, товарищ командир. Но я… решил не встречаться с Анной Дмитриевной.
— Это ваше право, но все‑таки почему?
— Она очень красива.
— Так это хорошо.
— Нет, это плохо. Я ведь не очень красив.
Иванов весело рассмеялся.
— Ну–ну, действуйте. Боритесь. А в общем‑то никуда вы не денетесь от нее. Она действительно красива. Я хотел вам сказать, что, между прочим, у нее нелегкая судьба. Она родилась в большой многодетной семье. Отец — железнодорожник, в прошлом партизан, заслуженный и храбрейший человек. Знаком я с ним, Дмитрием Карповичем, по партизанским делам. Они коренные дальневосточники, люди работящие, крепкие.
На основе документов, свидетельств современников, а также личных встреч автора сделана попытка создания хроники жизни первого космонавта планеты. День за днем знакомится читатель с детством, годами учебы и службы Ю. А. Гагарина, становлением его как человека, летчика, а затем космонавта, с окружением, в котором оформилась эта яркая личность. Послесловие летчика-космонавта СССР дважды Героя Советского Союза П. Поповича.
Первый в истории мировой авиации таран вражеского самолета был совершен в 1914 году знаменитым русским летчиком Петром Нестеровым. Второй таран принадлежит выдающемуся советскому военному летчику Антону Алексеевичу Губенко, сбившему японский самолет в 1938 году. Повесть рассказывает об удивительной судьбе этого героя неба, во многом определившего своим воздушным творчеством направление боевой подготовки советских летчиков накануне Великой Отечественной войны.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».