Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия - [28]

Это пел явно не артист. Но пел хорошо, по-настоящему. Со скрученной печалью и нарастающей жёсткостью. Яр вспомнил песчаный обрыв у крепости…

От горького пепелища,

От брошенных переулков,

Где бьют дожди монотонно

По крышам, как по гробам,

От злой измены, что рыщет

В домах опустелых и гулких.

Наш маленький барабанщик

Уйдёт, не сдав барабан…

Издалека, сначала незаметно, вошел, вплёлся в песню голос мальчишки (у Яра сжало горло).

Но есть утешенье - как будто

Последний патрон в обойме, -

Последняя горькая радость,

Что каждый из нас был прав.

И вот потому над Планетой

Шагает наш барабанщик -

Идёт он, прямой и тонкий,

Касаясь верхушек трав…

Кончилась песня, прошли секунды тишины. Потом загорелись лампы - будто свет в кинозале после окончания фильма.

У бочек задвигались, закашляли. Кто-то сказал:

- Да-а… Гордые были мальчики.

- Ну а что с того, что гордые? Сгорели, а толку…

- Не накликать бы чего… Ты, Яков, тоже… смотри…

- Да что мы, не люди, что ли? - громко спросил Феликс.

Вернулся Пауль Верхняя Душа.

- Ну вот, я сказал Стефану. Ты, Яр, не волнуйся, он подежурит, сколько надо. Мы с ним там посидели, он говорит: конечно, пускай Яр погуляет, если охота, а я, говорит, побуду за него, а потом он за меня, дело такое…

- Что это за песня была? - спросил Яр у Феликса.

- А вот, - опять хмелея, отозвался Феликс. - Это про тех ребят, которые тогда поднялись в Морском лицее, в городе… Дело давнее, а песня осталась.

- Как поднялись? Против кого?

- Против кого… Знать бы… Не хотим, мол, и всё. Карабины порасхватали с учебными патронами. А зачем эти хлопушки, если пожар. Это тебе не шмели…

Феликс макнул бороду в кружку.

- А в каком городе? - спросил Яр. - У реки?

- Ну, я же говорю: в Городе. Он один тут, Город…

- Феликс, а почему он пустой?

- Никто не живёт, вот и пустой. Вроде музей, заповедник…

- А почему не живут?

- Не хотят - и не живут. Ты сам попробуй в пустом-то городе…

«Чёрт, - беспомощно подумал Яр. - Хоть бы одного человека найти, который скажет…»

- Я видел там людей, - резко бросил он. - Врёте вы все тут. Люди там живут и ничего не боятся. Весёлые люди.

- Сколько их - весёлых - там? - совершенно трезво сказал Феликс.- Это те, кто смог… А если разобраться, какой смысл?

«Ни в чём нет смысла», - подумал Яр.

- Ладно, ребята, пора Стефана менять.

- Да подождёт он, Стефан-то, - заговорили с трёх сторон. - Ты, Яр, об этом не думай, ты к нашей компании привыкай. Вот и народу прибывает, посидим, споём наши рыбацкие… А вопросы, ну их, Яр, к чёрту…

В баре и правда становилось людно. За окнами темнело, но ещё видна была дорога от посёлка к мысу. Вверх по дороге тянулись завсегдатаи «Нептуна».

Появился высокий мужчина с бородкой-эспаньолкой и в круглых конторских очках, которые к его бородке совершенно не подходили. Это был начальник местной береговой охраны по прозвищу Шериф.

- Иду, слышу, музыка тут играет, - сказал он Якову. Яков засуетился, раскрутил шипучий пивной кран.

- Старую пластинку играем, - заговорил мастер Антон. - Садись, Шериф, вон к Захару, их трое. Мы для Яра тут пластинку играли, такое вот дело.

- Яр, привет, - Шериф протянул руку. - Ты как-то говорил, что хочешь своего мальчонку на катере покатать. Завтра идём в Новый Свет браконьеров гонять. Пойдёте с нами?

- Завтра я на вахте до вечера, - вздохнул Яр.

- Ну, тогда на той неделе… Пауль, сто гарпунов тебе в верхнюю и нижнюю душу! Почему твоя коптилка на башне опять мигает вразнобой, как пьяная курица? Я вот составлю донесение…

Пауль поперхнулся и засеменил к выходу. Там он столкнулся с краснощёкой крупной женщиной. Она заговорила с порога:

- Рыболовы! Мужичка моего здесь нету? Говорит, в рейс пошёл, а сам небось встал тут на прикол да наливает цистерны?

Посыпались шуточки. Смысл их сводился к тому, что «мужичка» здесь нет и что он в самом деле пошёл в рейс, но не за рыбой, а к какой-нибудь красотке.

- А и пусть провалится совсем, - говорила женщина и шагала среди бочек. - Мне от него чего надо-то? Ключ от погреба с собой унёс, пустая бутылка, а в погребе у меня банки для черешни. Будем теперь с Игнашкой замок сбивать… Яков, дай-ка спичек да полдюжины свечей, в погребе-то хоть глаз выколи… А, Яр! Здравствуйте, Яр!

Это была тётка Игнатика. Яр встал. Она подошла.

- Что-то не заходите к нам…

- Зайду. Работы много. Дело новое, вникаю… А Игнатик почему перестал ко мне забегать?

- Я и сама удивляюсь. Всё на чердаке сидит. То змея клеит, то вертушки ветряные делает. Я говорю: «Ну, с ребятами не играешь - дело твоё, а почему к дяде Яру ходить перестал? Он с тобой смотри как по-хорошему, на лодке катал, лук со стрелами сделал, курточку вон какую подарил, а ты…»

- А он? - тихо спросил Яр.

- А он чего?.. «Зайду, - говорит, - обязательно. Вот доделаю, - говорит, - эту штуку и пойду…» А глаза вниз глядят. Может, провинился перед вами?

- Да нет, что вы, - сказал Яр.

Вместе с тёткой Игнатика он пошел к выходу. («Яр, да подождёт Стефан-то!» - кричали вслед.)

Вечер был тёплый, начинали трескотню ночные кузнечики.

Тётка вдруг вздохнула и призналась:

- Боюсь за Игнашку я. Нездешний он какой-то. Не в том дело, что с другой стороны, а вообще… Сегодня стали свечки искать, чтобы в погреб лезть, нашли огарок, а он его взял и смотрит, смотрит. Потом я гляжу, а глаза у него мокрые… Вы бы поговорили, Яр, узнали, что с ним такое делается.