Голубой вереск - [77]

На мгновение дар речи утратил и сам Иэн. Казалось, никакие слова не в состоянии выразить его чувства, его удивление. Затем он заметил в очаровательных глазах Линетт почти презрительное выражение и понял — она надеялась, что он почувствует себя обиженным, несчастным, задетым и расстроенным.

Он оскорбил ее, уязвил ее самолюбие, и она никогда не простит ему этого. С ее стороны это была месть, ведь он пренебрегал ею, предпочел ее обществу общество Мойды и детей. Но Иэн знал и то, что Линетт никогда бы не объявила ему о своей помолвке с герцогом, не найди тот свой драгоценный горшочек с голубым вереском.

Для тщеславной Линетт этого было более чем достаточно — известность, всеобщее внимание и мысль о том, что голубой вереск принесет своей владелице кучу денег, а заодно и титул герцогини. И все же она была так красива, что было трудно представить ее женой Арчи, пусть он и герцог.

На мгновение Иэн подумал, а не расстроить ли ему этот брак. Он вспомнил, как губы Линетт трепетали под его поцелуями, как она прижималась к нему, как у нее учащалось дыхание. Он мог поклясться, что она по-своему любила его, но одной любви ей было недостаточно. Ей хотелось намного большего, чем Иэн мог предложить ей.

«Нет! Не делай этого! Ты не можешь вот так себя продать!» — хотелось выкрикнуть ему. Но он знал, как глупо прозвучат его слова и как мало они подействуют. Линетт решила стать герцогиней, и она, несомненно, добьется успеха. Из нее получится невероятно красивая герцогиня.

— Будет хорошо смотреться в тиаре, — неожиданно заявил герцог.

Он как будто прочитал мысли Иэна.

— Ты абсолютно прав, — согласился Иэн.

— Я знаю, что дурно поступила с тобой, — мягко произнесла Линетт, — но ты должен меня простить. И мы все равно обязаны остаться друзьями. Обещай, что ты и дальше будешь помогать Арчи и заботиться о нем.

Иэну хотелось захлопать в ладоши. Линетт говорила правильные вещи, как примерная герлскаут. У нее это хорошо получалось, подумал он. Она будет замечательно открывать и закрывать благотворительные ярмарки — в такой же чудесной манере — и завоюет всеобщее расположение своей неподдельной искренностью.

И хотя Иэн знал — она играет роль, ему захотелось подыграть ей.

— Конечно, мы всегда будет друзьями, — сказал он. — Надеюсь, вы с Арчи будете счастливы вместе.

Традиционным жестом Линетт сняла со среднего пальца правой руки кольцо — голубовато-белый бриллиант, — подаренное Иэном к помолвке. Она бы надела его на нужный палец чуть позже, после официального объявления о помолвке.

— Как жаль расставаться с ним, Иэн, — пробормотала она; несомненно, эти слова ее были искренни.

— Можешь оставить себе, — торопливо ответил Иэн. — Пусть это будет моим первым подарком к твоей помолвке.

Глаза Линетт засияли.

— Правда? — спросила она. — Спасибо, дорогой, ты всегда такой щедрый.

Встав на цыпочки, она поцеловала его в щеку. Иэн почувствовал тепло ее нежных губ. Он почувствовал, что для него этот поцелуй значит не больше, чем если бы его поцеловала старая миссис Маккэй.

— Не обижайся, Арчи, что я поцеловала Иэна, — застенчиво обратилась Линетт к герцогу. — Это всего лишь знак благодарности за то, что Иэн так добр ко мне и к тебе — к нам обоим.

— Рад, что все в порядке, — сказал герцог.

Арчи постепенно перестал нервничать и даже стал казаться выше ростом. Уверенности в себе у него явно прибавилось.

— Думаю, нам нужно это событие отпраздновать, — сказал Иэн. — Кстати, где мама?

— Она осталась в деревне. За ней приедет машина. Она хотела позвонить… — Линетт заколебалась.

— …родственникам и сообщить им новость, — с усмешкой закончил фразу Иэн.

— Верно, но как ты догадался? — спросила Линетт.

— Я очень давно знаю свою мать, — ответил он.

Дверь открылась, и в ожидании дальнейших распоряжений вошел дворецкий.

— Бутылку шампанского, пожалуйста, — сказал Иэн.

— Слушаюсь, сэр.

Дверь вновь закрылась, и Линетт протянула руки герцогу:

— Дорогой Арчи, Иэн был так добр, и мы можем прямо сейчас объявить о нашей помолвке — если хочешь, завтра. Более того, мне в голову пришла замечательная мысль. Подружки невесты будут одеты в голубые платья — под цвет твоего вереска, и они могут нести букеты белых орхидей и белый вереск — на счастье. Это будет сенсация, правда?

— Отличная идея, — одобрил герцог. — Об этом будут долго говорить.

— Я так и подумала, — сказала Линетт. — Причем не только о голубом вереске, но, конечно же, и о нас — очень, очень долго. О ведь что касается прессы, важна каждая мельчайшая деталь.

— Полезная вещь пресса, — заметил герцог.

Иэн с трудом подавил желание громко расхохотаться. Как они подходят друг другу! Оба необычайные эгоисты, оба не способны думать о чем-либо, кроме себя… а он, наконец, свободен!

Эта мысль осветила его разум, подобно ослепительной вспышке, сверкая там, где раньше была лишь тьма. Он был свободен — свободен, чтобы поведать Мойде о своей любви; свободен искать единственную женщину, которая значит для него больше, чем кто-либо значил за всю его жизнь.

Мойда! Он хотел пойти к ней прямо сейчас, не теряя времени, разрушить стоявшие между ними преграды, однако понимал, что из вежливости должен выпить за здоровье Арчи и Линетт.