Голубой трамвай - [6]

Заглянул и уставился на них.

Что-то в нем было неуловимо странное, и Веня не мог понять, что именно, пока клоун не выкрикнул звонким голоском:

– Не подскажете, куда идет этот трамвай?

Майкин дебют

Майка Андреева держалась до последнего. Она все прекрасно понимала – что в тринадцать еще рано, что это дар природы, что на нее будут смотреть, как на больную, а учителя вообще не дадут ей жить. Да и перед мамой было стремно (хоть мама сама у нее каких только цветов не бывала).

Но хотелка как въелась в нее, так и все тут. Откуда они вообще берутся, эти хотелки? Жил себе человек, довольный жизнью, – и вдруг… Майка пыталась делать вид, что никакой хотелки у нее нет, и это даже неплохо получалось, потому что никто ничего не заподозрил. Но тем было обиднее – что они смотрят на тебя и не знают, как ты мучаешься.

С горя Майка пыталась забыться и лезла во все дыры за впечатлениями. Летом она выклянчила у предков лагерь (все равно худеть надо) и заплывала там за буйки, летала на планере, каталась на лошади, свалилась с нее (больно, но не очень), – и даже влезла без страховки на настоящую скалу, откуда запросто можно было шлепнуться на раскаленные камни. И получился бы стейк с кровью – папино любимое блюдо. Майка любила черный юмор.

В лагере не было парикмахерских, и хотелка притаилась до осени. Зато в Городке их развелось столько, что Майке просто не стало жизни. (Папа шутил, что нужны еще похоронные бюро, и тогда будет все как надо, но Майка не понимала этой шутки.)

Тогда она решила продолжить летнюю стратегию и напихаться впечатлениями так, чтобы больше в нее ничего не лезло. Записалась в кучу секций и кружков. Не ходила ни в один из них, потому что в сети прикольней, – но зато ее совесть была чиста. Правда, хотелка никуда не делась, и даже в сети Майка травила себе душу анимешками, где пестроволосые тян одним уже своим видом смеялись над ее бесцветной жизнью.

Поэтому она сразу согласилась, когда соседка Анжела зазвала ее на утренник в детском саду. Не то что Майка прям так уж любила детей (верней, она не знала, любит их или нет), – а просто это было новое впечатление, которое отчего бы и не получить? «Надо брать все от жизни» – говорила Майкина мама, и Майка так и делала…

И вот тогда-то, на утреннике, она и поняла, что к чему.

Утренник длился полдня и кончился хороводом мальков вокруг Майки, приплясывающей и поющей сразу на три голоса. Шквал детского смеха напомнил ей что-то, что она помнила всегда, хоть уже немножечко и подзабыла…

Ну кто бы мог подумать, что больше всего на свете ей нравится возиться с детьми?

– Да ты прирожденный клоун! – сказала соседка Анжела.

– Вот спасибо! – ответила Майка.

– Не, я серьезно. Слуш, а давай к нам в «Цветы жизни»? Мы выезжаем к мелким, утренники делаем, праздники… знашь, как в Макдональдсе?

– Бесплатно?

– Ну вот что ты сразу про деньги, а? Попробуй вначале, чтобы понять, твое это, не твое…

Майка не то что была лохиней. Просто деньги – это ведь не главное в жизни.

Поэтому в воскресенье она выспалась как следует (даже муть какая-то в голове осела) и отправилась к «Цветам».

– Вот и молодец, что заранее, – сказала соседка Анжела. – Через полтора часика двинем.

– Как? Вы сказали «к двум»…

– Я всем так говорю, чтоб не опаздывали. И так все приходят к трем, а выезжаем в полчетвертого… Нормуль, нам все равно к пяти.

Так у Майки появился целый час лишнего времени.

Уже само по себе это было опасно. А если еще учесть, что…

– Костик! Костинька, Костюшик, девочку намазюкай, она клоуном будет, – тараторила Анжела, вводя Майку в темную комнату. – По-быстрому давай! И костюм найди!

– Клоуном? Это ты, что ль? – изумился Костик, нескладный парень, игравший в какую-то игрушку на планшете.

Майка кивнула. Странно, но она ощутила что-то вроде гордости.

– Анжелк, ну ты думай головой, а?! Люди вообще-то заняты могут быть. Взяла вот так, выдернула за душу… Иди погуляй, клоун, – он повернулся к планшету. – Парик есть, надеюсь?

– Парик? Какой парик?

– Не, люди, ну вы странные какие-то! Приходит новый человек, говорит – «делайте из меня клоуна!» (Хотя Майка ничего ему не говорила.) А парик я где возьму? Тут у всех все свое.

Он замолчал, цокая пальцами по экрану.

– И… что теперь делать? – спросила Майка.

– Что хотите, то и делайте с Анжелкой. Это не ко мне. Покупай иди, как все нормальные люди.

Майка хотела найти Анжелу (хоть это и было неприятно – будто она жалуется или правды ищет), но та куда-то делась.

Где в их Городке продают клоунские парики, Майка не знала. Только по интернету – с доставкой через неделю, как всегда.

Она вышла на улицу. Там не было ничего похожего на парики.

Зато там был туман. Он откуда-то взялся, пока Майка сидела у «Цветов», и тек по дворам, как скисшее молоко.

И еще там было то, чего так много развелось в их Городке.

Майка мотнула головой. Нет. Только не это.

Нельзя же так искушать человека, люди. Он же слабый. И он и так делает все, что может.

Холодея, она подошла к ближайшей парикмахерской. Просто спрошу, и все, думала она. Спрошу, какие есть цвета. И сколько стоит.

Минут десять Майка стояла перед дверьми, облизывая губы. Потом вошла.