Голубой горизонт - [2]

«Папа опять считает шекели». Джим рассмеялся про себя. Его отец, Том Кортни, был одним из самых преуспевающих купцов на мысе Доброй Надежды.

– Впереди остров, – сказал Мансур, и внимание Джима переключилось на предстоящую работу. Он поправил веревку руля, обмотанную вокруг большого пальца босой правой ноги. Ребята слегка изменили курс, отклонившись влево, и направились к северной оконечности острова Роббен. «Роббен» – так называются по-голландски тюлени, в изобилии живущие на этом скалистом кусочке суши. В воздухе уже чувствовался запах, смрад от испражнений вперемешку с рыбной вонью казался невыносимым.

Подплыв ближе, Джим встал на корме, чтобы свериться с ориентирами и точно подвести ялик к глубокой впадине, которая и называлась Котлом.

Неожиданно Джим кинулся прочь с кормы с тревожным криком:

– Вы только посмотрите на этого дуролома! Он протаранит нас! Гребите, черт побери, гребите!

Из-за северного мыса острова неслышно и быстро выходил под всеми парусами большой корабль. С ужасающей скоростью под сильным северо-западным ветром он шел прямо на мальчиков.

– Проклятый голландец, сырная башка! – выругался Джим, налегая на длинное весло. – Сухопутное отродье кабацкой шлюхи! На нем даже огней нет!

– А ты где научился таким словам? – тяжело дыша, спросил Мансур между гребками.

– Ты такой же шут гороховый, как этот дурак голландец, – мрачно ответил Джим.

Корабль навис над ними, его нос блестел серебром в лунном свете.

– Окликни его! – В голосе Мансура звучала тревога: он понял, какая страшная опасность им угрожает.

– Не трать силы, – сказал Зама. – Они крепко спят. И нас не услышат. Гребите!

Трое налегли на весла, и маленький кораблик словно полетел по воде, но большой приближался быстрее.

– Нам придется прыгать? – Мансур был серьезно обеспокоен.

– Отлично! – хмыкнул Джим. – Мы прямо над Котлом. Проверишь историю твоего отца. Какую ногу Большая Джули откусит тебе первой?

Ребята молча яростно гребли, в холодной ночи на их искаженных от усилий лицах блестел пот. Они стремились к скалам, где большой корабль не сможет их достать, но были еще в кабельтове от них, а высокие паруса уже закрывали звезды. Мальчишки слышали, как гудит в парусах ветер, как потрескивают бревна борта, как напевно бормочет носовая волна, и налегали изо всех сил на весла, с ужасом глядя вперед. Каждый призывал своего бога или богов.

– Милостивый Иисус, спаси нас! – прошептал Джим.

– Милосердный Аллах! – негромко произнес Мансур.

– Все отцы моего племени! – Зама усердно греб, глаза его в темноте казались светящимися белизной: он видел неизбежную смерть.

Бегущая впереди большого корабля волна приподняла нос ялика, и неожиданно ребят понесло кормой вперед. Транец ушел под поверхность, и ледяная вода стала заливать лодку. Все трое полетели за борт в то мгновение, когда массивный борт парусника задел утлое суденышко. Падая, Джим понял, что касание было скользящим. Ялик отбросило в сторону, но его деревянный остов не сломался и не треснул.

Джима увлекло на глубину, при этом парень старался погрузиться еще глубже, поскольку знал, что удар о днище корабля будет смертельным. После путешествия по океану днище заросло ракушками, и острые как бритва створки срежут плоть до самой кости. Джим напрягал все мышцы в ожидании боли, но ее не было. Легкие горели, грудь распирало в неуправляемом стремлении дышать. Но он сдерживался, пока не уверился, что корабль прошел, потом принялся грести руками и ногами. Сквозь прозрачную воду Джим увидел золотой силуэт луны, дрожащий и расплывающийся, и рванулся к нему, собрав в кулак силы и волю. Наконец он вынырнул и смог наполнить легкие. Джим лег на спину, задыхаясь и отплевываясь, и стал жадно глотать живительный воздух.

– Мансур! Зама! – прохрипел он, преодолевая боль в груди. – Где вы? Отзовитесь, черт побери!

– Я здесь! – Голос Мансура.

Джим посмотрел в ту сторону. Брат цеплялся за притопленный ялик, длинные рыжие волосы облепили его лицо, как тюленья шерсть. И тут же между ними на поверхности океана появилась еще одна голова.

– Зама.

Двумя мощными гребками Джим добрался до него и перевернул лицом вверх. Зама закашлялся, исторгнув фонтан воды и рвоты. Он пытался обеими руками ухватить Джима за шею, но тот увернулся и подтащил брата к лодке.

– Вот. Держись. – Он направил руку Замы к борту. Все трое совершенно обессилели и задыхались.

Первым пришел в себя Джим – настолько, что смог излить свой гнев.

– Ублюдок, рожденный шлюхой! – выдавил он, глядя вслед удаляющемуся кораблю. Тот спокойно уходил вдаль. – Даже не подозревает, что едва не убил нас.

– Воняет сильней, чем от тюленьей колонии. – Голос Мансура все еще звучал хрипло. Пытаясь говорить, парень закашлялся.

Джим принюхался и уловил зловоние.

– Работорговец. Проклятый работорговец! – Он плюнул вслед судну. – Этот запах ни с чем не спутаешь.

– Или корабль с осужденными, – сказал Мансур. – Наверно, везет каторжников из Амстердама в Батавию.

Ребята увидели, что корабль лег на новый курс, его паруса в свете луны меняли форму; судно вошло в залив и присоединилось к другим стоявшим на якоре.

– Хотел бы я встретить его капитана в одном из кабаков в порту, – мрачно произнес Джим.