Голубой дом - [46]

— Из дакрона? А есть риск отторжения?

Майя не знала, почему задала этот вопрос. Она даже удивилась, что с такой легкостью произнесла эти слова: дакрон, отторжение… В ее устах они звучали странно.

— Никакого риска.

— Когда вы собираетесь делать операцию?

— Сейчас же, как только будут готовы результаты эхографии пищевода — это нужно для подтверждения диагноза.

В это время у врача зазвонил мобильник.

— Извините, — сказал он Майе и, сняв трубку городского телефона, набрал номер, высветившийся на дисплее. — Алло! Ты уточнил, что за участок? Прямо под коронарными сосудами? А створка артерии? Ага, очень хорошо!

Он нажал на рычаг и набрал другой номер.

— Алло, это Тарек. Все в порядке, месье Суриаля можно перевозить в кардиохирургию. Можно это сделать прямо сейчас? Сен-Жозеф? Спасибо.

— Месье Суриаля переведут в другое отделение? — спросила Майя и заметила промелькнувшее в глазах врача удивление.

— В другую больницу, — ответил он. — Эхография подтвердила наш диагноз. Но в нашей больнице не делают такого рода операций. Вашего отца через несколько минут отправят в больницу Сен-Жозеф, в отделение кардиохирургии.

— Я могу поехать с ним?

— К сожалению, нет. Впрочем, нет смысла ехать туда сейчас. Операция продлится три-четыре часа, затем вашего отца переведут в реанимацию. Вы не сможете увидеть его раньше чем через сутки.

— Но как я узнаю?..

— Я сейчас дам вам прямой телефон заведующего реанимационным отделением. Вот, держите.

Он быстро написал на листке бумаги фамилию и номер телефона.

— Я хорошо знаю доктора Бернштейна, это замечательный человек и отличный специалист… Он сообщит вам о самочувствии вашего отца.

«Моего отца… Это ведь Ален — мой отец!» Сердце Майи разрывалось на части.

— Большое спасибо, доктор Бенамер.

— Не за что, мадам. Ни о чем не беспокойтесь!

Майя сидела на скамейке возле больницы Кошен. У нее было ощущение, что она пробежала марафонскую дистанцию. Она достала из сумочки пачку «Кэмела» без фильтра и попросила закурить у проходившего мимо санитара. Ей ужасно хотелось выпить чашку кофе.

Архангел… Ты все еще куришь табак, который я помню с детства, табак моего отца. «Они были неразлучны…» Да, вы все делили между собой… даже ребенка! Как такое могло случиться? Я знаю, ты мне все объяснишь, ты не такой, как Ева.

Майя сделала новую затяжку и вспомнила о сломанных сигаретах, рассыпавшихся в сумочке. В кафетерии больницы она обмакнула кусочек сахара в кофе, а потом отправила его в рот и стала медленно посасывать. Это было таким утешением, что она могла бы просидеть здесь несколько часов, рядом с людьми с бледными пожелтевшими лицами, одетыми в больничные халаты.

Она набрала номер Мориса и тихо заговорила.

— Но ты точно уверена насчет этого родимого пятна?

— Морис, я, конечно, была очень взволнована, но я абсолютно уверена, что видела его! Это не могло быть случайным совпадением, ты согласен? Я хочу сказать, нельзя было увидеть это пятно и не сделать соответствующих выводов, ведь так?

— Да, это факт… но я никак не могу поверить, что… — заговорил он после некоторого молчания.

— Во что? В то, что Архангел — мой родной отец?

— Нет, что твоя мать так тебе ничего и не рассказала.

— О! Моя мать, знаешь ли… Во время нашей следующей встречи меня уже ничто не удивит…

— Что ты сейчас собираешься делать? Вернешься домой?

— Да, наверное, потому что в больницу к нему меня не пустят… Я так боюсь, Морис! Что, если он умрет?

— Я приеду завтра во второй половине дня. Я не могу отменить встречу с фермерами, особенно сейчас. Но сразу после встречи выезжаю.

— Куда ты выезжаешь?

— В Париж. Я проведу с тобой вечер и уеду на следующее утро.

— ???

— Ты ведь обрадуешься, если я приеду, пусть даже на несколько часов?

— Ну конечно!

— Если бы ты знала, как мне тебя не хватает…

— Мне тебя тоже! Я чувствую себя такой… не знаю… ошарашенной.

— Кстати, я тебе говорил?..

— О чем?

— Что я люблю тебя.

Майя рассмеялась.

— Я тоже тебя люблю!

— Держи меня в курсе дел твоего нового папаши!

— Морис, это не смешно!

Но Майя невольно улыбнулась. Вся эта история казалась настолько безумной, что Морис имел полное право шутить. Если бы ей самой кто-нибудь сказал, что она переживет такие события! Она подумала о передаче «Пропавшие из виду». Она всегда с замиранием сердца представляла себе этих вновь обретенных детей и родителей, в сердцах которых старая любовь пробуждалась с новой силой. В их взрослых лицах проступали детские, порой едва ли не младенческие черты. «Как они могут сразу полюбить друг друга?» — спрашивала она себя. Но теперь она знала ответ на этот вопрос.

Вернувшись домой, Майя наполнила ванну и поставила диск Брамса — медленно и торжественно звучащую Третью симфонию.

«Если случится так, что Архангел умрет и я так и не узнаю его ближе, — подумала она, опустившись в ванну, — я убью свою мать! Если он останется жив… Кому еще, кроме Мориса, я смогу сказать о том, что он — мой отец?» Майя закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями.

— Невероятно! — вслух произнесла она, резко садясь в ванной, отчего на пол выплеснулся целый поток воды. — Кажется невозможным, что следующую ночь Морис проведет в этом доме, тогда как Мари и Ребекка едва успели смириться с тем, что я расстаюсь с их отцом! Как же мне это осточертело!»