Голубое поместье - [11]

— Забавно, не правда ли? — проговорил Саймон. — Я тоже чувствую себя здесь подобным образом. — Минуя Бирна, он вступил в зал и взял со стола книжку. — Вы любите читать? Здесь много книг. — Он показал на дверь, ведущую в восточную часть дома. — Это помещение официально считается библиотекой, хотя книгами набит весь дом.

— Я читаю мало, — ответил Бирн. — Просто нет времени.

— Ну почему люди всегда с такой добродетелью в голосе уверяют, что у них нет времени для чтения? Я бы назвал это весьма позорным качеством… или же вы человек действия, способный оказать воздействие на наш многоцветный, вдохновленный масс-медиа мир? Телек там… — Саймон указал на другую дверь напротив кухни. — Но Рут его не одобряет. И у вас, конечно, будет слишком много работы, чтобы проводить свою жизнь перед ящиком. — Не закрывая рта, он обходил зал, поднимая и опуская книгу за книгой, поправляя стопку журналов, открывая то одну, то другую страницу, наконец, весь зал наполнился яркими изображениями садов, одежды, людей, домов и еды. Бирн следил за тем, как бесцельно виляет Саймон между столом и шкафом, между буфетом и мягким креслом, будто пытаясь придать дому какой-то характер, некое подобие жизни. Но все осталось по-прежнему.

Тут Бирн увидел над передней дверью какую-то надпись, заключенную в рамку из розового дерева.

— А это что такое? — спросил он.

Саймон посмотрел вверх.

— Значит, вы не читаете по-французски? Ну, знаете ли, дорогуша. — И вдруг произнес стихотворение по памяти, голос его сразу сделался глубоким, богатым, красноречивым, ласкавшим словно ставшие шелковыми строки:

De sa dent soudaine et vorace,

Comme un chien l'amour m'a mordu…

En suivant mon sang repandu,

Va, tu pourras suivre ma trace…

Prends un cheval de bonne race,

Pars, et suis mon chemin ardu,

Fondriere ou sentier perdu,

Si la course ne te harasse!

En passant par ou j'ai passe,

Tu verras que seul et blesse

J'ai parcouru ce triste monde.

Et qu'ainsi je m'en fus mourir

Bien loin, bien loin, sans decouvrir

Le bleu manoir de Rosamonde.

Потом он улыбнулся слегка и, не глядя на Бирна, повторил перевод последнего трехстишия:

И умер, не достигнув цели.

Измученный болезнью и трудом,

Не отыскал я Розамунды синий дом,

Но злую участь и жестокий рок

Я не себя своей рукой навлек.

— Приветствую вас в Голубом поместье, мистер Бирн, — проговорил он. — Его построила наша прабабушка Розамунда, она любила петь песню, в которой есть такие слова. Мы ее не знали, она умерла перед войной.

— Кто это «мы»?

— Конечно же, Рут и я. — Саймон поднял бровь. — Разве никто вам не объяснил? Мы с ней кузены. Делим постель и происхождение.

— И дом тоже?

Саймон опустил книгу.

— Нет, — спокойно ответил он. — Дом мы не делим и никогда не будем делить. Он целиком принадлежит ей. — Голос Саймона сделался насмешливым. — Впрочем, я здесь пленник.

Глаза его злорадно сверкнули на Бирна, будто наслаждаясь мелодрамой.

— Привет, я вижу, идет экскурсия. — Легкий прохладный голос донесся с одной из верхних площадок. На ней появилась Кейт. Она направилась к ним.

— Ты опять пил, — сказала она решительно Саймону. — Когда ты наконец перестанешь?

— И как только тебе удалось, моя маленькая умница, заметить это. Видишь ли, племянница, я даже держу бокал в руке, и поэтому ты можешь не сомневаться в том, что твой вдохновенный диагноз точен.

Она поглядела на Бирна.

— Это вы принесли бутылку сюда? Разве мама не объяснила вам, что Саймону нельзя пить? — Она умолкла.

— Отвечаю «нет» сразу на оба вопроса.

— А какое, собственно говоря, он имеет к этому отношение? — тут же закричал Саймон. — Он мне не опекун, как и ты, добрая мисс, два клепаных каблучка.

— Сегодня я получила письмо от Тома, — невозмутимым тоном ответила Кейт. — Он приезжает в эту субботу.

Саймон повернулся к Бирну.

— Ха! Вот и все! Теперь вам просто не обязательно здесь оставаться! Материализовался повод для того, чтобы вы могли уехать отсюда. Вы можете отступить с честью, если поторопитесь: этот помощник задержится здесь надолго.

— Он едет не для того, чтобы работать по дому, ему нужно посидеть над книгой.

— О да, над его книгой! — отозвался Саймон голосом высоким и взволнованным. — Над великим шедевром, выдающимся литературным произведением, словно их и без того не хватает в мире. И о чем же он пишет?

— Этот роман покрывает целое столетие, но с точки зрения постпостмодерниста. — Кейт поглядела на него с неудовольствием.

— Тогда продолжай. Слушаю. «До-ре-ми-конструктивист», а кто такой этот автор? Выкладывай форму, текст и весь яркий набор причудливых идей.

— Опять за свое? Неужели я слышу слова «автор» и «форма»? Рушится цитадель?

— Я зайду позже, — проговорил Бирн и направился назад в кухню, оставив зал притихшим. Затаившись, он снова ждал действий и эмоций.

Он с облегчением вернулся к бесконечной изгороди. Бирн отвернулся от дома и приступил к стрижке. В действиях его появился ритм — нечто регулярное и оттого удовлетворительное. Листья и сучки падали вниз под лестницу. Над головой, затмевая солнце, начали собираться облака. Он подумал, что вот-вот начнется дождь…

Бирн не намеревался оставаться здесь. Зачем ему нужно терпеть подобные сцены. Слишком неловко, слишком много пыла и расстройства. Пожалуй, лучше рискнуть в мире, который виден за изгородью.