Голубое молчание - [29]
УЛЫБКИН: Как вы, мадмуазель, со мной разговариваете?… Я первый герой-любовник. Да-с!
ДЕВУШКА: А по мне, будьте вы хоть шестым любовником, хоть седьмым — всё равно не дам.
УЛЫБКИН: Да вы знаете, с кем вы говорите? Я — Улыбкин.
ДЕВУШКА: Знаю.
УЛЫБКИН: Актер столичных сцен. Правда, я лет двадцать уже в столицах не играл и лет десять вообще не играл, но ведь в прошлом-то я — звезда, чорт возьми!
РЕНО: Еще стакан пива!
ДЕВУШКА: Сию минуту! (уходит за сцену)
УЛЫБКИН: Пардон! Чорт знает что! Какому-то парвеню, плебсу она немедленно бежит подать, а мне… столичному… гм… А где же мои сигареты? (ищет по карманам) … гм… странно… третьего дня у меня было целых четыре штуки и два сигарных окурка… Странно. Наверно, забыл дома. (Рено) Паслюште! Как вас там! Я у вас не одолжу папироску?
РЕНО: Пожалуйста. Могу и две дать.
УЛЫБКИН (подходит к нему): Две? Могу, впрочем, сделать вам приятное — возьму две. А чтобы вы не обиделись — возьму на всякий случай — три! (берет сигареты и идет на свое место). Чорт знает что! У хама, у плебса одолжаюсь сигаретами, как последний суфлеришка.
ДЕВУШКА: (входит, ставит пиво на стоят Рено). Пожалуйста.
РЕНО: Спасибо.
УЛЫБКИН: Мадмуазель! Пардон!… Ну… ну, хоть стаканчик пива ради наступающего Светлого праздника Пасхи.
ДЕВУШКА: Не могу.
УЛЫБКИН: Но у меня скоро много будет денег… Меня ангажируют скоро в крупнейший театр… Куда же вы? Ну, хотите, я вам задаром прочту монолог Гамлета (встает в позу) «Быть или не быть? Вот в чем вопрос»…
ДЕВУШКА (испуганно): Хорошо, хорошо, я вам принесу пива, только не кричите монологи! (уходит)
УЛЫБКИН (садится): Чорт знает что! Не кричите! Да понимаешь ли ты, паршивая девчонка, что такое настоящее искусство?… А где же мои спички?… Забыл. Забыл, как всегда, дома. (Рено) Эй, как вас!… Есть у вас, например, спички?
РЕНО: Пожалуйста.
УЛЫБКИН (встает): Нет, чтобы известному актеру уважение представить, ну, что ему стоит, хаму, встать и поднести мне зажженную спичку… (подходит к Рено, берет из его рук спички, закуривает). Мерси. Э-э, кстати, какая ваша профессия, уважаемый?
РЕНО: Шофер я, шофер.
УЛЫБКИН: То-то я чувствую, спички у вас бензином пахнут. Чорт знает что! Гнусная ваша профессия.
РЕНО: Кому как, а по мне — самая подходящая.
УЛЫБКИН: Газеты читаете?
РЕНО: Читаю, понемножку.
УЛЫБКИН: Лучше б вы руки мыли… Чорт знает что, а не руки… Пардон, я иду к своему столику, у вас тут такой тяжелый запах… Гараж, прямо гараж!… Эй, кто там!
ДЕВУШКА (входит): Ну, что еще вам?
УЛЫБКИН (садится па свое место): Мадмуазель, у вас тут гараж, а не ресторан… Мне это не нравится.
ДЕВУШКА: А не нравится, так и не приходите… Ох, уж эти русские эмигранты!…
УЛЫБКИН: Да я, пожалуй, больше, мадмуазель, в ваше заведение и не зайду. Вы тут устроили чорт знает что! Гараж! Конюшню! Бензиновый склад! Попросишь папиросу — воняет бензином, попросишь спичку — керосином и еще чем-то таким, что и не разберешь… Безобразие! Кабак, а не ресторация!
ДЕВУШКА: А вы не ходите.
УЛЫБКИН: И не буду… Гм… Что это у вас там за тип сидит?
ДЕВУШКА: Это очень интересный человек.
УЛЫБКИН: Чем же он интересен? Он говорит, что — шофер, но по-моему он — профессиональный убийца.
ДЕВУШКА: Вы ошибаетесь. Это известный кинорежиссер. Он подыскивает… как это он говорит? Сейчас вспомню… Ах, да… типаж для своего нового фильма… и нарочно представляется шофером.
УЛЫБКИН: Гм… Это действительно интересно… Актеров, значит, ищет с выразительной физиономией…
ДЕВУШКА: Наверно.
УЛЫБКИН: Впрочем, вид у него довольно осмысленный. Я бы даже сказал — и благородство есть в лице… Еще пива!
ДЕВУШКА: Нет, довольно с вас. (уходит).
УЛЫБКИН: (посматривает на Рено)… Да… что-то в нем есть загадочное… Надо, пожалуй, поближе с ним познакомиться (встает, поправляет бантик на шее, подходит к Рено). Пардон! Не разрешите ли вы сесть мне на этот стул?
РЕНО: А мне что — садитесь… Для того и стул, чтоб на нем сидеть.
УЛЫБКИН: Хе-хе-хе… Изумительно сказано. Умно. Для того и стул, чтоб на нем сидеть… Простая мысль, но многозначительная… Пардон, если мне не изменяет память, вы… вы…
РЕНО: Шофер. Вы уже спрашивали.
УЛЫБКИН: Да, да, я помню… Прекрасная, благородная профессия… И, вообще, кругозор необычайный — едешь себе по улицам, а кругом — дома… э-э… вывески… магазины там… Мотор гу-гу-гу-гу… Пассажир спит…
РЕНО: Это я вам, скажу, какой пассажир. Иной, верно, спит, а другой, ежели пьяный, так облает тебя да еще по шее, по шее…
УЛЫБКИН: Ну, конечно, есть и хамы… Люди невоспитанные, плебсы, так сказать… Но я полагаю, это единицы… Нет, что ни говорите, а ваша профессия… мосье… мосье…
РЕНО: Рено… Марсель Рено.
УЛЫБКИН: Прекраснейшая фамилия Ре-но! Благозвучнейше звучит. Не фамилия, а целая автомобильная фирма…
РЕНО: А чем вы э-э…
УЛЫБКИН (встает и кланяется): Жан Оскарович Улыбкин.
РЕНО: Очень приятно. А позвольте узнать: чем вы, мил-человек, занимаетесь?
УЛЫБКИН: То есть, как это чем?… Неужели вы сразу не можете определить?
РЕНО: Да, как вам сказать — определить-то, конечно, можно…
УЛЫБКИН: Ну, безусловно.
РЕНО: Во-во. Я сразу вижу человека. К примеру: вы за такси никогда денег не заплатите…
УЛЫБКИН: Нет, зачем же-с… Даже очень люблю платить. Особенно теперь, перед Светлым праздником грешно не платить…
«Цель моей книги – показать, как спланированная Сталиным система террора воплощалась в жизнь. Стараясь быть максимально объективным, я почти не делаю обобщений и выводов в моей книге, а просто рассказываю о том, что видел и что пережил в советском концлагере за пять лет пребывания в нем».(С. Максимов)«Максимов дает безукоризненно правдивые зарисовки принудительного труда в советских концентрационных лагерях. Сборник его рассказов согрет состраданием к человеку. Но это сострадание не жалостливое, а мужественное…»(В.
«Сергей Максимов всецело принадлежал России. Там его нынче не знают, но когда-нибудь узнают. Книги его будут читать и перечитывать, над его печальной судьбой сокрушаться…Большая и емкая литературная форма, именуемая романом, для Максимова – природная среда. В ней ему просторно и легко, фабульные перипетии развиваются как бы сами собой, сюжет движется естественно и закономерно, действующие лица – совершенно живые люди, и речь их живая, и авторская речь никогда не звучит отчужденно от жизни, наполняющей роман, а слита с нею воедино.…Короче говоря, „Денис Бушуев“ написан целиком в традиции русского романа».(Ю.
«Бунт Дениса Бушуева» не только поучительная книга, но и интересная с обыкновенной читательской точки зрения. Автор отличается главным, что требуется от писателя: способностью овладеть вниманием читателя и с начала до конца держать его в напряженном любопытстве. Романические узлы завязываются и расплетаются в книге мастерски и с достаточным литературным тактом.Приключенческий элемент, богато насыщающий книгу, лишен предвзятости или натяжки. Это одна из тех книг, читая которую, редкий читатель удержится от «подглядывания вперед».Денис Бушуев – не литературная фантазия; он всегда существовал и никогда не переведется в нашей стране; мы легко узнаем его среди множества своих знакомых, живших в СССР.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…
Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.