Голубиная книга. Славянская космогония - [33]

Оттоле более начал подвизаться блаженный Авраамий, и о таком разлучении преподобного в смирении многом и плаче от сердца со вздыханием и со стенанием поминал в себе часто, о разлучении души с телом. Авраамий часто в себе вспоминал, как извлекут душу пришедшие ангелы <…>. Пребывал же блаженный в таком подвизании все дни и лета жизни своей, обо всех бдя, и молясь со вздыханием, многих же научив и наказав пребывать в добром труде, в бдении же, и в молитве, и в терпении, и смирении, в милостыне и в любви. И так утвердил всех со слезами многими этого не забыть никогда. И говорил: «И меня, смиренного, не забывайте в молитвах ваших, молясь Владыке и Богу, и Пречистой Его Матери со всеми святыми Его». И потом болезнь на блаженного нашла, и так преставился, предав блаженную душу Господу, которого желал, и получил Царство Небесное. И пребыл блаженный Авраамий подвизаясь лет 50 от юности до конца жизни свое о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава и держава с Отцом и Святым Духом, и ныне, и присно, и вовсе бесконечные века. Аминь.

(Православный собеседник. 1858.

Сентябрь. С. 136–148. Ноябрь. С. 369–390).

Славянские космогонические апокрифы

В классической древности всякий гражданин волен был писать о богах все, что считал нужным, даже излагать мифы, противоречащие другим мифам или представляющие богов, мягко говоря, далекими от совершенства. Христианская же Церковь, склонная определять каждую букву («йоту») в своем учении, жестко разделила религиозные книги на боговдохновенные (канонические), душеполезные и отреченные (апокрифические). Первые нельзя было ни оспаривать, ни изменять их текст. Со вторыми можно было, в принципе, где-то не соглашаться, хотя мало кто решался посягать на авторитет отцов Церкви. За чтение же, хранение, переписывание, тем более за сочинение книг «отреченных и ложных» грозило как минимум отлучение от Церкви, в худшем же случае пытки и костер. Индексы запрещенных книг появились на Руси вместе с христианством. (Примечательно, что даже многие ветхозаветные книги, созданные или дошедшие до нас на греческом языке, католики считают каноническими, православные — душеполезными, а протестанты — апокрифами.) Тем не менее апокрифы вызывали постоянный интерес болгарских, сербских, древнерусских интеллектуалов.

Сочинялись апокрифы чаще всего в Византии, переводились в Болгарии и Сербии и оттуда шли на Русь. Однако среди авторов или редакторов отреченных книг были и славяне. В частности, последователи ереси богомилов, основанной в X в. в Болгарии попом Богумилом. Его сын получил известность как «поп Иеремия» и считался автором нескольких апокрифов. Очень часто апокрифы писались от имени библейских персонажей или отцов Церкви. Литературный подлог был известен еще в античные времена и тогда не осуждался. Наоборот, считалось, что автор, приписавший свое сочинение, например, Гиппократу или Зороастру (Заратуштре), благородно жертвовал личной славой. Грань между книгами «истинными» и «ложными» зачастую была условной. Даже многие из канонических книг — по сути, те же апокрифы-подлоги, только признанные Церковью. Так под именем пророка Исайи (VIII в. до н. э.) писали три автора — он сам и два его продолжателя VI–V вв. до н. э. К святоотческим причислялся свод сочинений, написанных в V в. от имени философа Дионисия Ареопагита, современника апостолов. Апокрифический материал нередко использовался в одобряемых Церковью Палеях — пересказах Библии.

Показательна история весьма популярной в средние века «Беседы трех святителей», приписывавшейся Василию Великому (329–379), Иоанну Златоусту (347–407) и Григорию Богослову (330–390). Эти отцы Церкви, хотя и были современниками, ничего подобного ни вместе, ни порознь не писали. Однако «Беседа», созданная около X в. на греческом языке и вскоре переведенная на славянский, считалась душеполезной. Не позднее XIII в. появилась славянская редакция, столь обильная апокрифическими мотивами, что Церковь стала осуждать «Беседу» и приписывать ее попу Иеремии. Третья же редакция действительно содержала мотивы откровенно еретические, богомильские.

Богомильство возникло под влиянием переселенных в Болгарию армянских павликиан. Их ересь, в свою очередь, была плодом «перекодировки» на христианский лад манихейства — своеобразной мировой религии, созданной в III в. месопотамским пророком Мани. «Тайная книга» богомилов дошла до наших дней в латинском переводе, сделанном их западноевропейскими преемниками — альбигойцами (катарами). Общим для всех этих учений было отрицание несправедливого и порочного земного мира как созданного сатаной и демонами-архонтами. Творением истинного Бога, правящего в наднебесном царстве Света, считалась лишь человеческая душа, каковую надлежало освободить и очистить для возвращения в Свет праведной аскетической жизнью.

Вопросам космогонии были посвящены славянские апокрифы: уже упомянутые «Тайная книга» и «Беседа трех святителей», а также «Слово о зачатии неба и земли» («Сказание трудолюбивых мужей», «Свиток Божественных книг», «О море Тивериадском»), «Вопрос, от скольких частей создан Адам», «Прение Панагиота с Азимитом», «Беседа Иерусалимская» («Повесть града Иерусалима»), «Повесть о Крестном Древе». «Слово о зачатии», которое В. Мочульский называет «отреченной Книгой Бытия», сложилось, по его мнению, одновременно со второй редакцией «Беседы» как ее составная часть. Отразилась в «Слове о зачатии» и «Повесть о крестном древе», автором которой считался все тот же поп Иеремия. Та же редакция была использована в «Прении» — антикатолическом памфлете второй половины XIII в. «Вопрос» возник позднее на основе «Беседы». Она же, по мнению Мочульского, послужила истоком «Стиха о Голубиной книге». Наконец, «Беседа Иерусалимская» — это поздний письменный пересказ стиха. Другие исследователи усматривали основу стиха в «Вопросах Иоанна Богослова на горе Фаворской», хотя это апокалиптическое сочинение не имеет с «Голубиной книгой» ровным счетом ничего общего, кроме мотива огромной священной книги. Только скрывает в себе эта книга, как и весь апокриф, тайну не творения мира, а его гибели. «Слово о зачатии» и третья редакция «Беседы», а также многочисленные славянские устные легенды повествуют о том, как Бог и сатана вместе творили мир. Этот миф, по мнению исследовавшего его в начале XX в. К. Ф. Радченко, восходит к учению богомилов и их «Тайной книге».