Голубая стрела - [3]

— Соскучился уже по своим карапузам?

— А что ж, они ведь у меня…

— Лучше всех ребят в мире!

— Ну, лучше не лучше, а родней… Выкатывают мою пташку, — кивком головы указал Петров.

Из большого здания, наполовину врытого в землю, по скошенному въезду тягач тащил на буксире новенький самолет. Со стороны казалось, будто автомобиль вытаскивает из тела земли пронзившую ее насквозь большую металлическую стрелу. Наконец самолет показался весь и покатился по ровному месту, свысока поглядывая стеклянными глазами на автомобиль-буксировщик.

Сдвинув фуражку набок, Сергеев жадно оглядел самолет и подмигнул Петрову:

— Сила и красота!.. Ничего, мой тоже скоро выкатят, полетаем парой. Ну, я пошел в сборочный. Не взлетай без меня — я приду на старт.

— Добро!

Приятели разошлись: Сергеев направился к приземистому зданию, а Петров зашагал дальше — к взлетной полосе. Позади послышались торопливые шаги. Петров оглянулся: его догонял инженер-майор — начальник технической группы, которой командование доверило сборку первых самолетов новейшей конструкции.

— Дмитрий Дмитриевич, здравствуйте. Летим, значит? Волнуетесь?

— Здравствуйте… Немножко, — спокойно улыбнулся Петров.

— А я злюсь: уже и начальство приехало и комиссия, а Дудника нет!.. Вот он, слава создателю! — облегченно вздохнул инженер-майор, весьма выразительно погрозив щеголеватому инженер-лейтенанту, обогнавшему их на почтительном расстоянии слева.

На командном пункте было людно и чувствовалась общая деловая взволнованность. У спецмашин и внутри них возились, проверяя аппаратуру, радисты, операторы и другие специалисты; под новеньким, только что натянутым тентом переговаривались члены комиссии; в старой беседке, покрытой латаным, выгоревшим брезентом, толпились техники. Среди них, уже успев натянуть комбинезон, стоял как ни в чем не бывало и Дудник.

Ретивые на «подначку» товарищи подтрунивали над ним, но добродушно: при своем щегольстве и любви погулять Дудник оставался хорошим специалистом и за это его уважали.

Капитан Петров доложил по-уставному, поздоровался с членами комиссии, в которую входил и сам, и отошел в сторону с начальником метеослужбы — обсудить прогноз и сводку метеорологической обстановки.

Началась работа. «Голубую стрелу» — так назывался новый самолет — тщательно осмотрели и проверили инженеры и техники. Потом заправили торпедоносец горючим, запустили и стали «гонять» двигатели на разных режимах; останавливали, осматривали, снова запускали и снова глушили…

Через два с половиной часа после этого на аэродром примчался серый «Зим». Из автомобиля вышел высокий, грузный моряк с адмиральскими погонами на плечах и значком депутата Верховного Совета СССР на кителе. Он дружески тряхнул руку председателю комиссии генералу Соколову, познакомился с генералом — конструктором «Голубой стрелы», ответил на приветствие офицеров.

— Душа и гроза военморов, адмирал Кулагин, — шепнул Петрову один из офицеров.

Густым, рокочущим баритоном адмирал сказал председателю комиссии:

— Насилу вырвался: флот вышел на учения, дел больших и малых куча… Однако к вам не приехать не мог. Покажете новинку? Вот эта и есть? Интересно!..

С пронзительным шумом, изрыгая могучий, раскаленный поток газов, на взлетной полосе стояла и подрагивала от сдерживаемого стремления вперед изящная боевая машина. Обжигающее дыхание «Голубой стрелы» чувствовалось уже на расстоянии.

— Около сопла температура такая, что, если неосторожно сунуться, «поджарит» и сдует, как былинку! — улыбнулся Кулагину генерал.

Оглядев самолет со всех сторон, адмирал восторженно воскликнул:

— Здорово! Но я ведь моряк и в тонкостях авиации не силен, так уж вы отрекомендуйте мне свое детище, — попросил он конструктора.

Тот с улыбкой пожал плечами.

— Детище не мое, коллектива! Нам удалось повысить запас прочности — теперь машина должна выносить громадную перегрузку. Главное же — другое.

Животрепещущим вопросом в авиации являлась проблема дальности и скорости полета реактивных самолетов — дело упиралось в большой расход горючего и ограниченность его запаса в полете.

Наши ученые решили эту проблему. Они разработали особое химическое соединение — газ, который накачивается в обыкновенный стальной баллончик, подключаемый к двигателю. В полете содержимое этого баллончика микроскопическими дозами впрыскивается в камеру сгорания как дополнитель к горючему, что дает поразительный эффект: температура горения топлива повышается в несколько раз.

Следовательно, бортовой запас горючего значительно возрос, сохранив прежний вес и объем, что сделало возможным пропорционально увеличить время беспосадочного полета и по мере надобности повышать скорость: инженер Андреев снабдил двигатель новой огневой трубой повышенной жаропрочности,

— Послушайте, так ведь это — колоссальное достижение!

— Совершенно верно, — подтвердил генерал.

…Чуть сдвинув со лба белый байковый подшлемник, капитан Петров подошел к самолету, сопровождаемый остальными членами комиссии, инженерами и командованием соединения, и по дюралюминиевому трапику взобрался в кабину.

Худощавое спокойно-приветливое лицо Петрова стало деловым и строгим. Закрыв колпак кабины, он опробовал рацию, педали, штурвал управления и запустил двигатели. Проверив мат шину на земле, летчик вырулил на старт и запросил разрешение на взлет. Руководитель полетов дал «добро». Петров пристегнул себя к сиденью, улыбнулся, кивнул головой стоявшему близ самолета Сергееву и сосредоточил внимание на приборной доске.