Голубая сказка - [2]

— Да не надо мне больше ничего! — рассмеялась дочка. Но потом призадумалась и сказала:

— Ладно, отец, раз уж ты так любишь меня, смастери мне седло. Этого мне будет вполне достаточно, даже больше, чем надо!

— Неразумное дитя, — покачал головой пастух. — Зачем тебе седло, если я не могу купить тебе коня?

Но он все-таки смастерил седло — ладное такое, из голубой кожи, такое же голубое, как васильковые глаза дочки, как ее шаль, и даже еще голубее. Он постарался вложить в это седло всю свою отцовскую нежность и мудрость, он трижды прошил все швы и прошил бы их и в четвертый раз, да кончилась голубая кожа. Во всем голубом королевстве не осталось больше ни одной полосочки голубой кожи. Получилось седло мягкое и прочное — второго такого и в сказочном царстве не сыскать.

— Спасибо вам пребольшое, — сказала дочка отцу с матерью.

— Не такая я, чтобы дома за печкой сидеть и ждать своего принца. Пойду-ка я сама искать свое счастье.

Она повязала шею голубой шалью, взяла на плечо голубое седло и направилась в голубую королевскую столицу.

— Я к королю по делу! — сказала она стражнику, стоявшему у ворот дворца.

— Может быть, и по делу, — ухмыльнулся стражник. — А разрешение у тебя есть?

— Оно у меня тут, — и девочка прикоснулась рукой к своей груди.

— Мала ты еще, чтобы я стал заглядывать тебе за пазуху! — загоготал стражник. — Ступай-ка ты лучше отсюда подобру-поздорову.

— Ты хочешь, чтобы я вырвала из груди свое сердце и показала его тебе? — спросила девочка.

Стражник перестал смеяться, задумался. И вспомнилось старому солдату, который всю свою жизнь простоял у ворот дворца, как он сам когда-то, еще совсем парнишкой, пришел сюда.

— Ладно, — сказал он. — У тебя такие ясные глаза, я пропущу тебя.

Девочка с голубой шалью пересекла площадь и подошла ко дворцу. Но тут ей преградил путь другой стражник.

— Я к королю по делу! — сказала она ему.

— Покажи разрешение, — потребовал стражник.

— Разрешение мое бьется у меня вот здесь, — и девочка дотронулась до своей груди.

— Небось котенок или голубка бьется у тебя там, — рассмеялся стражник. — Иди-ка ты лучше отсюда подобру-поздорову.

— Ты хочешь, чтобы я вырвала из груди свое сердце и показала его тебе? — спросила девочка.

— Ого! — насмешливо произнес стражник, но вдруг задумался. Долго припоминал он что-то, а потом сказал:

— Говорят, что глаза — зеркало души. Как не пропустить тебя — у тебя такие ясные глаза.

И он пропустил ее во дворец.

Долго плутала девочка по бесконечным дворцовым коридорам, пока не очутилась вдруг в тронном зале.

— Здравствуй, король, — сказала она, вежливо поклонилась, сняла с плеча седло и положила его к подножию трона.

— Здравствуй, деточка! — удивленно ответил король. — Откуда залетела ты сюда, такая ясноглазая, и как тебе удалось получить разрешение пройти во дворец?

— Я к тебе по делу, король, — ответила девочка. — А разрешение я с детства ношу в своем сердце.

— Тогда другое дело! — сказал король. — Давно уже никто не приходил ко мне с таким разрешением. Так я слушаю тебя.

— В твоей конюшне есть конь с голубой гривой.

— Даже два! — уточнил король. — Кобылицу я сам объездил когда-то, а стригунка еще никто не рискнул оседлать.

— С этим нельзя больше медлить, — сказала девочка. — Я принесла для него седло.

— Спасибо тебе! — улыбнулся король. — Только седло для него, милая моя, давно уже есть и уздечка припасена, нашелся б только охотник оседлать его.

— Так я же затем и пришла! — воскликнула девочка.

— Хо-хо-хо, — расхохотался король. И от смеха слезы выступили у него на глазах. — Деточка! Да знаешь ли ты, что стоит голубогривому только фыркнуть, как стены конюшни дрожат от фундамента до самой крыши, стоит ему заржать, как в королевском парке листья облетают с деревьев, а если он бьет копытом землю, горы сдвигаются с места. А на прогулке тринадцать самых сильных силачей с трудом удерживают его под уздцы.

— Я знаю это, король. Но я все равно хочу попробовать оседлать его.

— Да знаешь ли ты, деточка, — сказал король, — если он пустится вскачь, то за ним даже урагану не угнаться. А когда он прыгает через большие камни или холмы, так взлетает выше орла.

— Я знаю это, король, — ответила девочка. — И все-таки я хочу попытаться.

— Знаешь ли ты, что ни один принц не решился еще оседлать его?

— Я знаю это, король. Потому мне и хочется попытать счастья.

— Ну, коли так… — сказал король. — Коли так… — и задумался. Потом тряхнул головой и решительно сказал:

— Нет, деточка! Спасибо, что пришла, но лучше возвращайся-ка домой.

Что ей оставалось? Она вежливо попрощалась, взяла седло и ушла. А король слез со своего трона и пошел к принцу.

— Доброе утро, принц, — сказал король.

Принц предостерегающе поднял палец — он как раз смотрелся в волшебное зеркальце.

— Пуп, — бормотал принц, — пуп… пуп… ты всего пуп… ты находишься посреди меня и значит я нахожусь вокруг тебя, пуп, а я посреди пупа, и значит сам я пуп всего, и все сущее и несуществующее в мире вращается вокруг меня и моего пупа…

Принц благоговейно подышал на зеркальце и прикрыл его голубым бархатом.

— Смотрю я на тебя и думаю, и в кого ты такой уродился, — сказал король.