Головорез - [106]

Роберт глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он чувствовал себя так же, как и в тот раз, когда впервые увидел взрыв атомной бомбы, или как в тот день, когда наблюдал, как Нил Армстронг разгуливает по Луне. Его разуму нужно было привыкнуть, чтобы принять действительность.

– Возможно ли это? – спросил он.

– Схожесть описаний элм с известными останками неандертальцев просто поразительна.

Что случилось с неандертальцами – это является самым спорным вопросом в палеонтологии. От 125 000 до 30 000 лет назад они населяли всю Евразию, а затем, внезапно исчезли, когда появились мы.

Вымерли ли они? Возможно. Или же мы оттеснили их с лучших охотничьих угодий в отдалённые области, где небольшие их группы выжили до наших дней?

Эволюционировали ли они в нас? Вряд ли. Слишком велики различия в нашем строении. Более вероятно, что мы оба произошли от архаичных гомо сапиенс.

– От Евы? – сказал Роберт.

– Кто знает? – ответил Роберт. – Но если элмы произошли от неё, то их суперген повторяет любой её дефект.

Австралопитек и гомо габилис схожи между собой так же, как и гомо габилис и гомо эректус. Я думаю, что это предварило то, что произошло с неандертальцем и нами.

Полагают, что Дарвин утверждал, будто эволюция – это медленный процесс, воздействующий на каждую особь. В действительности же он утверждал, что естественный отбор влияет на нескольких представителей того или иного вида в каждом отдельном регионе. Эволюция является ступенчатым процессом, со вспышками активности и статичными этапами. Вот почему различные гоминиды сосуществуют и почему отдельные виды совершают драматичные скачки вперёд, назад и даже в сторону.

Джо поискал сигару в своём пиджаке.

– Тянь-Шаньские горы до конца не исследованы. Мы по-прежнему находим в джунглях племена, живущие в каменном веке.

– Хватит выступать адвокатом дьявола. Что ты сам думаешь по этому поводу?

Джо раскурил сигару и погасил спичку. Он выдохнул колечко дыма, потирая подбородок.

– Элмы являются отступлением назад. Деэволюционировавшие человеческие существа.

Нельзя остановить эволюцию и повернуть назад. Поскольку они являются людьми, они передают болезнь куру. И вот почему их ДНК бесполезна для Эвана.

Зазвонил телефон.

– ДеКлерк, – сказал Роберт.

– Шеф, на линии какая-то расстроенная женщина. Настаивает на том, чтобы поговорить с Чандлером. Говорит, что это касается его сына.

– Его сына? – переспросил Роберт.

– Меня это тоже удивило.

– Как её зовут?

– Не хочет говорить.

– Соедини меня с ней.

Не успел он повесить трубку после разговора с Деборой Лэйн, как телефон снова звякнул.

– Шеф, ещё один звонок Цинку.

– Запиши сообщение.

– Это срочно. Из департамента Роузтауна.

Саскатун, Саскачеван/Цзюлун

вторник, 24 марта, 11:12 пополудни / среда, 25 марта, 1:12 пополудни

– Сделано.

– Хорошо. Как насчет coup de grace?

– Кто? – спросил Головорез.

– Сын Чандлера.

Кантон, Китайская Народная Республика среда, 25 марта, 2:17 пополудни Кантон – шумный грязный город с пыльными деревьями, широкими бульварами, узкими аллеями и чадящими фабриками. Илистая Жемчужная река прорезает город с востока на запад, с островом Шамьян, прижавшимся к её северному берегу. Отторгнутый у Китая в качестве уступки во время Опиумных Войн, остров был заповедником величественных зданий, колониальных церквей, посольств, футбольных полей и теннисных кортов. Здания, уцелевшие до нынешних дней, потеряли свой лоск, их внешняя отделка обсыпалась, а рядом с отелем "Уайт Свон" они казались просто карликами.

Севернее острова Шамьян, на другом берегу канала, Кинпинский рынок служил источником, питавшим Кантон. То ли сегодня была ярмарка, то ли обычный торговый день, но только Цинка всего затолкали, задёргали и наставили синяков в неистовой давке. Окружённый толпой, не имеющей ни малейшего представления о том, что такое личное пространство, при том, что многие плевались, натыкаясь на «немощного» флегматика, он пробирался мимо прилавков с травами вблизи от рыночных ворот, направляясь к тому месту, которое Ки описал как "зоопарк купли-продажи".

Это и был зоопарк купли-продажи.

Первым признаком публичной бойни был рог носорога, выставленный на продажу. На тележке с нарисованными на её бортах луной и гадюкой в стеклянных террариумах скользили и извивались змеи. Как только покупатель делал выбор, хозяин хватал рептилию и отсекал ей голову, разрезая живот змеи, чтобы освежевать её. Все виды домашних, диких и вымирающих животных продавались здесь. Обезьянки с грустными глазами сотрясали прутья своих деревянных клеток, а перепуганные олени были втиснуты в такие узкие загоны, что даже не могли двигаться. Совы были прикованы к будкам, в которых содержались камышовые коты, и черепахи наползали друг на дружку в мелких оловянных подносах. Дикие снежные барсы лежали со связанными лапами, а орлы, барсуки, питоны, собаки, панголины и саламандры сновали в переполненных клетках. Окружённые тушами, всё ещё дёргающимися после недавней смерти, те, у которых были выпущены внутренности, были зацеплены за крюки, висевшие над головой; болтливые мясники с секачами и ножами некоторых обдирали живьём, других оглушали ударом по черепу, прежде чем опустить их в кипящую воду, прекращая тем самым их страдания. Затишьем среди криков диких животных являлась бойня, где женщина в дизайнерских штанах свежевала окровавленную лапу.