Голова королевы. Том 2 - [48]

— Нет, это уж слишком! — задыхаясь от злобы, возразила королева. — На лице Дэдлея лежит печать позора, подлой измены! А я еще хотела отдать ему свою руку, он клялся, что любит меня одну на всем свете! Такого наглого обмана не перенесла бы ни одна женщина, даже самого низшего сословия. Неужели я могу допустить, чтобы этот негодяй хвастал, что насмеялся над королевой, как над какой-нибудь…

— Вы очень взволнованы, ваше величество, — прервал ее шепотом Бэрлей, — и потому не можете в эту минуту спокойно вникнуть в дело. — Я не верю, чтобы лорд Лейстер решился на такую измену, это было бы уж слишком смело! Выслушайте лорда Лейстера, но не в присутствии всего двора. Может быть, он и в состоянии будет оправдаться перед вами. Если же у него не будет возможности сделать это, то осудите его, как справедливая королева. Посмотрите на того хитрого мошенника Кингтона, вы видите, что он нашептывает что-то лорду Лейстеру. Мне кажется, что граф — скорее увлекающийся человек, чем сознательный обманщик.

Бэрлей был очень тонким дипломатом и решил, что какой бы оборот ни приняло дело для него во всяком случае будет выгодно сыграть роль посредника между королевой и любимым ею человеком.

— Королева все простит вам, — шептал Кингтон, — если вы ей скажете, что увезли Филли для того, чтобы отомстить лорду Сэррею и сэру Браю, и выдали замуж увезенную девушку за своего слугу.

Лейстер взглянул на королеву, которая продолжала разговаривать с Бэрлеем, и выражение ее лица было так грозно, что Лейстер потерял надежду на то, что она когда-либо простит ему.

Он уже решил было сознаться королеве в своем преступлении и не отягощать своей совести новой ложью, но его размышления были прерваны словами королевы, которая наконец решила высказать свое заключение по этому делу.

— Милорд Сэррей, — громко заговорила Елизавета, и гробовая тишина воцарилась в зале, — мы обсудили вашу просьбу, но прежде чем ответить на нее, желаем дать возможность лорду Лейстеру оправдаться, если он в состоянии будет сделать это. Затем, смотря по обстоятельствам, или сами произведем следствие, или поручим его вам. Так как это дело чрезвычайно щекотливое для лорда Лейстера, то я нахожу справедливым выслушать его без свидетелей, а потому прошу весь двор и вас, милорд Сэррей, на время удалиться из зала.

Все двери открылись, и придворные поспешили к выходу, лишь один Сэррей не двигался с места. Он предчувствовал, что ловкому Лейстеру нетрудно будет обойти влюбленную Елизавету, которая уже наполовину успокоилась.

Нарушив внезапно придворный этикет, Сэррей быстро подошел к трону и, взяв конец платья Елизаветы, взмолился:

— Ваше величество, умоляю вас, не слушайте лорда Лейстера до тех пор, пока я не представлю вам доказательства его вины! Не давайте ему возможности сейчас же принять меры для того, чтобы скрыть следы преступления. Будьте справедливой королевой, не делающей никакой разницы между своими подданными, когда дело идет о раскрытии чьей-нибудь вины.

— Господи, — недовольным тоном проговорила Елизавета, с отвращением вырывая платье, — да вы совершенно забываетесь, милорд Сэррей! Я молча переносила вашу несносную болтовню и отвратительный запах ваших сапог, для вас всего этого мало? Моя снисходительность привела к тому, что вы становитесь дерзки. Я приказала двору и вам удалиться. Исполняйте мой приказ, иначе лорд Боуэн принужден будет арестовать вас.

— Ваше величество, единственное, чего я боюсь, это чтобы вас не обманули лживыми словами, — упорствовал Сэррей. — Я отвечаю вам своей головой, что найду доказательства вины лорда Лейстера, в вашей власти будет казнить меня, если я не выполню своего обещания, но не лишайте же меня возможности представить вам эти доказательства.

— Вы — упрямый, своевольный человек, милорд Сэррей, — ответила королева. — Вы так ослеплены своей ненавистью, что не доверяете даже мудрости той, к которой сами же обратились за правосудием! Я просила вас удалиться и повторяю свою просьбу, одно могу сказать вам в утешение, что лорд Бэрлей поможет вам следить за тем, чтобы ни одно приказание, ни одно распоряжение лорда Лейстера не выходило за пределы этого замка.

Граф Лейстер потупился и сложил руки на груди. Казалось, что он решил молча покориться своей судьбе.

II

Наконец Сэррей вместе с Бэрлеем вышел из зала. Елизавета осталась одна с Лейстером.

— Защищайтесь теперь, милорд, — сказала королева, — или сознайтесь в своем позоре, чтобы я могла узнать от вас самих, а не от посторонних, какую гнусную игру вели вы с моим сердцем. Говорите правду, и, как бы постыдно вы ни поступали, я буду судить вас снисходительно, если вы избавите меня от неизвестности.

— Ваше величество, — ответил Дэдлей, — мне не в чем признаваться. Рассеять такое жестокое подозрение можно лишь одним способом. Пусть тот, кому вы дозволяли обесчестить меня, перед которым вы поставили меня как арестанта, как беззащитную мишень злобной клеветы, обыщет теперь по вашему приказу мои замки и допросит моих слуг.

— Но разве я не вправе подозревать, если вы молчите, когда я требую объяснений?

— Вы как королева отказали мне в своей руке и не имеете права требовать от меня объяснения в вещах, не касающихся государства. После того как вы обесчестили меня, вашему узнику место в Тауэре, я буду держать ответ перед пэрами, которые соберутся судить меня.