Голова королевы. Том 1 - [27]

Девочка схватила руку матери и поцеловала ее. фрейлины разразились криками радости, уже от мысли переменить скучную жизнь в Инч-Магоме на блестящий праздник парижского двора их глаза засверкали, и они заявили, что готовы на все.

Мария Лотарингская засмеялась довольным смехом, хотя, правду сказать, и не ожидала ничего другого. Она открыла дверь, и оттуда появился элегантный мужчина во французской одежде. В сопровождении духовника он подошел к королеве и склонил колена перед Марией Стюарт.

— Это — граф Монгомери, посланник дофина Франции, — сказала дочери Мария Лотарингская. — Он приносит тебе уверения в преданности своего повелителя.

Мария Стюарт протянула графу свою крошечную ручку. Тот поднес ее к своим губам, а затем встал и поклонился всем прочим дамам.

— Как вы думаете, граф, — начала вдовствующая королева, — могли бы мы уже сегодня решиться на побег?

— Ваше величество! Мой двоюродный брат, Андрэ Монталамбер, барон д’Эссе, находится с многочисленным флотом и десантом в заливе Форт. Стоит только королеве вступить на французский корабль, как она станет французской принцессой крови и миллионы людей будут готовы встать на ее защиту. Но бегство до моря мало еще подготовлено, так что я не могу ни за что поручиться.

— Но ведь вы слыхали, граф, что регент навязал нам наблюдателя, и можно ожидать, что он примет меры, которые сделают бегство невозможным, если только мы разбудим его подозрения. Сегодня бегство еще может быть осуществимо, а через несколько дней оно может стать невозможным!

— Ваше величество! Я готов рискнуть на все, но не могу ни за что поручиться. Если бы я смел дать вам совет, то рекомендовал бы вам под каким-нибудь предлогом арестовать шпиона, пока я съезжу в Дэмбертон и приведу с собой надежных людей!

— Ну, а если тем временем от регента прибудет новый гонец? Если этот паж заподозрит что-либо?

— Ваше величество! — вставил свое слово кастелян. — Да он уже очевидно заподозрил что-то. Он потребовал, чтобы я отвел ему комнату во флигеле, куда мы поместили его сиятельство, графа Монгомери. Если бы я смел дать вам совет…

— Ну? — спросила вдовствующая королева, когда кастелян запнулся.

— Ваше величество! Ведь дело идет о счастье королевы, а в сравнении с этим жизнь какого-то англичанина представляется слишком незначительной. Позвольте мне арестовать его, тогда я буду в состоянии поручиться, что он не предаст нас никогда!

— Убийство? — ужаснулась Мария Сэйтон, тогда как королева-мать, казалось, взвешивала предложение. — Ваше Величество, мне кажется такого ужасного средства совершенно не понадобится. Правда, прибытие сюда пажа очень подозрительно, но ведь он так молод, почти мальчик, и было бы очень нелестно для нас, если бы мы, четыре девушки, не сумели шутя перехитрить его. Разве вы не обратили внимания, как он вспыхнул гневом, когда стрелок оскорбил меня? Мне пришлось перекинуться с ним лишь несколькими словами, но я убеждена, что это — честный человек!

— Мария Сэйтон воображает, будто покорила его сердце! — саркастически улыбнулась Мария Лотарингская. — Средство, предлагаемое нам кастеляном, кажется мне куда вернее. Что вы скажете об этом, ваше преподобие? — обратилась она к духовнику. — Разве можно назвать убийством, когда насилием отражаешь насилие?

— Ваше величество! — ответил священник. — Очень многим людям предназначено умереть во имя счастья королей. Кто хочет остановить колесо событий, тот разрывается им на куски. Не напрасно вручен меч начальствующим лицам, а поднявший меч от меча и погибнет. Он взялся за меч, вы же представляете здесь начальствующее лицо, поставленное Самим Богом, и единственное ваше слово может стать его карающим роком!

— Прикажите людям вооружиться, кастелян! — приказала Мария Лотарингская.

Но Мария Сэйтон бросилась к ее ногам и принялась умолять:

— Ваше величество! Не выносите такого поспешного приговора! Ведь я была его обвинительницей, я рассказала вам, как сердечно он пожимал на прощанье руку. Я пробудила недоверие к нему, и я одна буду виновата в его смерти! Мария! — обратилась она к королеве. — Попросите хоть вы за меня, если вы любите меня! Не позволяйте оросить путь вашего спасения невинной кровью!

— Ну, конечно, к чему умирать! — воскликнула Мария Стюарт. — Ведь он такой хорошенький!

— И очень возможно, что он держал себя так вызывающе только потому, что в нем заговорила оскорбленная детская гордость! — вмешался в разговор также Монгомери. — Я вполне разделяю взгляд юной леди и думаю, что было бы гораздо лучше связать его взглядом прекрасных глаз, чем цепями. Ведь прекрасные глаза могут сделать что угодно с молодым сердцем!

Мария Сэйтон стыдливо покраснела. Она, быть может, только в этот момент почувствовала, какую жертву приносит Сэррею тем, что, отдавшись благородному порыву, просит оставить ему жизнь.

— Хорошо, я уступаю! — раздраженно ответила вдовствующая королева. — Я не знала, что этот паж так быстро завоюет здесь сердца. Но можете ли вы поручиться мне, леди Сэйтон, за него?

— Ваше величество! Как же я могла бы сделать это?

— Граф Монгомери дал вам намек, как это сделать, если вы сами действительно не знаете этого! — с горьким сарказмом ответила ей вдовствующая королева. — Но так как возможно, что прекрасные глаза переоценивают могущество своих чар, могу только рекомендовать вам, кастелян, величайшую осторожность.