Голова королевы. Том 1 - [12]

V

Небезынтересное зрелище во время турнира и раздачи наград представляла собой королевская ложа, где помещались принцессы со своей кузиной.

Хотя Мария только что вышла из отроческих лет, а Елизавету можно было назвать еще ребенком, однако они обе сознавали, что в качестве королевских дочерей считаются первыми дамами в государстве и стоят рангом выше своей двоюродной сестры леди Грэй, которой в то время было тринадцать лет. Принцессы отличались большей зрелостью, чем прочие девушки их возраста, но не только вследствие своего воспитания и высокого положения, суровый жребий, назначенный им роком, более всего иного рано приучил их благоразумно мириться с неизбежным и применяться к обстоятельствам.

Обе принцессы, как Мария, так и Елизавета, знали, что отцовский каприз ежеминутно может уничтожить их и что от умения угодить ему зависит все, даже то, оставит ли он свою корону одной из них или своему сыну Эдуарду. Никто их троих детей Генриха собственно не мог заявлять законные права на английский престол, потому что мать принцессы Марии была отвергнута королем и их брак был признан недействительным, а мать Эдуарда, Джэн Сеймур, хотя и умерла королевой, но сам он был меньшим сыном. Мать Елизаветы сложила голову на эшафоте, зато память Анны Болейн была королю дороже, чем память матери Эдуарда. Елизавета была строго воспитана в англиканском учении, Мария, напротив, была католичкой, и различные религиозные партии в стране возлагали поэтому надежды на ту или другую из принцесс.

Джэн Грей могла иметь притязания на трон в силу того, что браки короля признавались недействительными по заявлению церкви. Она не была честолюбива, но отличалась красотой, в чем ей завидовали как Мария, так и ее сводная сестра Елизавета. Мария уродилась некрасивой, в ее глазах было что-то пронзительное, а злобный нрав проглядывал в неприятно-резких чертах.

Мария закусила губы и завистливо смотрела, как Елизавета самодовольно улыбалась гордой, торжествующей улыбкой, потому что к ней подводили победителя, которому король назначил приз. Таким образом, младшая принцесса сделалась королевой праздника.

Генрих VIII был рад возможности присудить награду пажу, потому что не хотел отдавать предпочтения ни одному из лордов.

— Елизавета, — сказал он, — мы приписываем чарам твоих прекрасных глаз, что этот паж совершал сегодня чудеса. Повесь ему на плечи почетную награду, а мы дадим ему место за нашим столом возле тебя, потому что он сражался как доблестный рыцарь.

Дэдлей спрыгнул с лошади и поднялся по ступеням. Он преклонил колено пред прекрасной принцессой, его лицо сияло счастьем и гордостью, и, конечно, никогда еще столь юная и прекрасная голова не была украшена почетной наградой за храбрость.

VI

В кругу придворных дам сидела Бэтси Килдар. Она безучастно следила за турниром, ее мысли были заняты умершим, однако молодая девушка невольно улыбнулась при виде счастливого пажа возле принцессы, которая еще недавно называла Варвиков бунтовщиками. Но от нее не ускользнуло также, каким взором ядовитой ненависти смотрела Мария на свою сводную сестру, как она с рассчитанной, оскорбительной холодностью повернулась спиной к Гилфорду Варвику и взяла под руку своего брата, как будто была обязана вести его. Гилфорд покраснел с досады, но Джэн Грэй также заметила поведение своей кузины и, робко улыбнувшись, взяла его под руку, точно желая утешить обиженного.

Случай или судьба устроили так, что здесь столкнулись партии, которым предстояло в недалеком будущем вступить между собой в беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть. Джэн Грэй оперлась на мускулистую руку сильного мужчины; ею как будто овладело смутное предчувствие, что наступит время, когда эти ядовитые взоры принцессы Марии сделаются опаснее, чем сегодня. Гилфорд глубоко заглянул в глаза красавицы и шепнул ей тихонько:

— Леди Джэн, я носил цвета принцессы Марии на шлеме, а ваши в сердце.

Джэн Грэй покраснела, потупилась и ответила тихим, дрожащим голосом:

— Сэр, моя кузина раскается, что не приняла вашей руки, когда узнает, что вы умеете быть любезным кавалером.

— Благодарю вас, леди Джэн! Я — не мастер по части красноречия, но на мои слова можно положиться.

— Тогда объясните мне, как это вышло, что ваш отец внезапно превратился в царедворца, что Варвиков видят здесь в пунцовых одеяниях?

— Прекрасная леди! — воскликнул Гилфорд Варвик, — если бы я отвечал на каждый вопрос, тогда было бы безрассудно всегда говорить правду.

Джэн улыбнулась и, сочувственно кивнув, шепнула ему:

— С меня этого довольно, ведь я расспрашиваю не из любопытства, но чтобы напомнить об осторожности. Король отличал уже многих своим благоволением, щедро осыпал почестями, но это было не всегда знаком его милости.

Гилфорд украдкой пожал руку молодой девушки, которая выказывала ему такое сердечное и невинное доверие, и произнес:

— Не беспокойтесь, мой отец бдителен! Но тем не менее ваше доброжелательное предостережение заслуживает горячей благодарности. Отец должен узнать, какого благородного друга приобрел он в вашем лице при дворе, а вы позвольте вместо этой ребяческой потехи надеть мне на шлем знак, который покажет всему миру, что я готов отдать жизнь за прекраснейший цветок Англии!