Голосую за любовь - [110]
В таких случаях он предпочитал оставаться в тени. Сделал, что называется, доброе дело, поступил, как подсказывала совесть, и на душе стало спокойно, но особых эмоций по этому поводу не было. Казалось, он разучился радоваться успеху, да и радоваться вообще. И тем не менее, если удавалось иногда забыть о мрачных сторонах жизни, он испытывал приятный подъем и с нетерпением предвкушал такие моменты. Куда подевался мой былой оптимизм, думал он сейчас, равнодушно отвечая на кивки знакомых в зале. Нелепый вопрос. Разве дело не в возрасте? Ведь ему пятьдесят, а годы несут усталость, оставляют так мало иллюзий и так отягощают опытом, ненужными знакомствами… Или причина — в смерти первой жены, которую он не в силах забыть? Но ведь это случилось так давно. Как сильно он любил ее!.. Зачем вспоминать об этом? Тем более здесь?
Эмил вышел из зала с едва заметной улыбкой на лице, из-за которой его считали немного рассеянным, но из тех, кого не проведешь, и оказался в выложенном мрамором вестибюле. Здесь царил полумрак, и одно из высоких окон было открыто в пустынный сад. Эмил подошел к нему и замер. Он увидел темные очертания невысоких деревьев, склоненный серп луны и, глубоко вздохнув, почувствовал запах земли, напоенной дождем, который не переставая лил после обеда. Что-то сильное, непривычное и не подвластное рассудку поднялось в душе от картины за окном. Его захлестнуло предчувствие страсти, любви, упоения любовью — всего того, для чего нужны молодость, гладкий лоб и свобода… А вдруг — последний раз, последний, подумал Эмил и тут же рассердился на себя, вспомнив с усмешкой, что эти слова произносит Отелло в сцене убийства Дездемоны. Засунув руки в карманы, он повернулся спиной к лунному свету и заставил себя думать о другом.
А в это время Мори — та, которой ему вскоре суждено было опасно увлечься, — находилась в пятистах километрах от него, в большом городе, сидела в квартире актрисы Сильвы и терпеливо выслушивала ее излияния. Сильва с негодованием рассказывала о сопернице, которая обошла ее во время проб на главную роль. Слов она при этом не выбирала. Мори хотела было возразить этой разъяренной фурии, что счастливица вряд ли столь ничтожна и бездарна, как Сильва пытается это представить. Но Сильва без устали доказывала обратное. Мори закрыла глаза. Кажется, жизнь еще раз поворачивалась к ней своей неприглядной стороной. Неужели подобная озлобленность, ненависть, ограниченность — их удел?
Мори встала. Эгоизм не доводит до добра, но он так глубоко коренится в природе человека, что просто глупо пытаться ему противостоять. И все же делать вид, что тебе все равно, молча выслушивать оговоры, жалкие угрозы типа «вы у меня попляшете, я вам еще покажу!» было выше ее сил. Но ведь она сама пришла сюда. Значит, ей не обойтись без людей, без их пустословия, неискренности, насмешек и нытья. Ну уж нет, хоть на сей раз избавьте!
И она ушла. Летний зной, несмотря на вечер, обволакивал прохожих, ступавших по мягкому асфальту. Ах, лето, лето! Дурманящее, манящее ярким солнцем и ласковым теплом. Как и всякая неподвластная человеку сила, жара разъединяет людские души, оставляя их в мучительном одиночестве. И вот эти «души», мечущиеся под пышущим зноем небом, жадно впивались друг в друга глазами и стремились к единению. Было в этом что-то тревожное. Изнуряющая жара, множество огней, множество навязчивых вопросительных взглядов. До чего же это все пустое, как и ярость Сильвы! Всем это было ясно, но мало кто мог отказаться от шанса на случайный успех.
Погруженная в мысли, Мори вошла в дом, где они жили с Тони. Как это с ней случалось не раз, отправившись сегодня на спортивный матч, она по дороге передумала. Мори поднялась на четвертый этаж и открыла дверь. В маленькой прихожей было темно, и тем резче выделялась полоска света под дверью Тони. Она безотчетно пошла на этот свет своей легкой походкой, тихо постучала и нажала на ручку. Мори увидела на кушетке своего мужа Тони, а у него на коленях полураздетую актрису — и здесь актриса! — из театра комедии. Тони инстинктивно попытался вскочить, и девушка чуть не упала. Тони залился краской. Что же касается этой девушки от искусства, она слегка отпрянула и сделала вид, что смутилась, чисто театрально, ровно настолько, насколько положено в подобной сцене, и, словно подавая партнеру реплику, произнесла с наигранным удивлением: «Ах, разве она не на матче по боксу?»
В голове у Мори загудело, резко повернувшись, она ушла в свою комнату и заперлась на ключ. Она стояла, скрестив руки на груди, посреди комнаты и думала, что все это напоминает сцену из мелодрамы. Вот и случилось то, чего следовало ожидать. Вот и она оказалась в самой что ни на есть анекдотичной ситуации, которая, в сущности, стара как мир. Измена! И тут же она поймала себя на мысли, что обманутые, обнаружив измену, ведут себя несколько иначе. Одни убивают, другие кидаются в драку или хотя бы устраивают сцены. Что движет ими? Уверенность в том, что только они достойны своего партнера и ему нечего искать на стороне. Или любовь… Она не любила мужа.
Нет, она его не любила, не любила совсем. Положа руку на сердце, Мори и раньше часто с грустью думала об этом. Смешно и больно, что ей нравилась его жизнерадостность, предприимчивость, элегантность, чувство юмора и — ничего больше. Мори попросту пренебрегала им. Сколько раз она выскальзывала из его объятий, чтобы сходить в кино на какой-нибудь паршивый фильм или, скажем, сбегать к портнихе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что…
В поисках пропавшего брата психиатр Данило Арацки пересекает страны и континенты. И везде, куда бы он ни направился, за ним следуют души усопших предков. Бессонными ночами они рассказывают Даниле о том, что тот, пожалуй, предпочел бы забыть. Дороги семейства затеряны во времени и пространстве: от лесов Закарпатья – до салонов Парижа, от детских приютов – до психиатрических клиник и концлагерей. В таинственной «Карановской летописи», обнаруженной случайно в антикварной лавке у берегов Балтийского моря, говорится обо всем, что было, есть и будет с родом Арацких.
«Читать не надо!» Дубравки Угрешич — это смелая критика современной литературы. Книга состоит из критических эссе, больше похожих на увлекательные рассказы. В них автор блистательно разбивает литературные и околокультурные штампы, а также пытается разобраться с последствиями глобального триумфа Прагматизма. Сборник начинается с остроумной критики книгоиздательского дела, от которой Угрешич переходит к гораздо более серьезным темам — анализу людей и дня сегодняшнего. По мнению большинства критиков, это книга вряд ли смогла бы стать настолько поучительной, если бы не была столь увлекательной.Дубравка Угрешич родилась и училась в бывшей Югославии.
Увлекательное ироничное повествование югославской писательницы Дубравки Угрешич – своеобразный «роман о романе», литературная игра, основанная на цепочке таинственных событий, первое из которых – смерть в бассейне. Это мастерски реализованная модель постмодернистской теории, высвечивающая на фоне жизненных реалий «развитого социализма» абсурдность писательского ремесла.
Искрометный и едкий роман хорватской писательницы и бунтарки Дубравки Угрешич «Снесла Баба Яга яичко» был написан в рамках международного литературного проекта «Мифы». Из всего пантеона легендарных героев она выбрала (не будем спрашивать, по каким своим причинам) «страшную и ужасную» Бабу Ягу. Этой «красавице» в народных сказках ни разу не досталось ни главной роли, ни хотя бы почетной грамоты. Зато в глазах Угрешич она возвысилась до звания Великой Богини. В романе в трех частях с юмором и безграничной фантазией Угрешич рисует картину путешествия в мир сказочной Бабы Яги и объясняет природу мифа о Старой Страшной женщине, затаившейся в лесу и способной на самые неожиданные поступки.(суперобложка)Старые ведьмы несут хорошие яйца.Полинезийская пословицаУгрешич — это автор, за которым хочется следить, она завораживает.Сьюзен Зонтаг, автор романа «Любовница вулкана»«Снесла Баба Яга яичко» является прекрасным примером того, на что способно воображение Угрешич.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.