Голоса с улицы - [7]

Стюарт неохотно развернулся и перешел через дорогу. Он еле волочил ноги: не хотелось возвращаться в неприглядный магазинчик. Что угодно, лишь бы оттянуть время. Можно ненадолго спрятаться в сортире, но потом… снова подниматься по лестнице – навстречу клиентам с их постными физиономиями.

В витрине «Здорового питания» виднелся большой глянцевый фотопортрет Теодора Бекхайма, поставленный на стенд между финиками и орехами. Стюарт в сотый раз остановился перед портретом: он стоял там еще с мая. Бекхайм выехал из Лос-Анджелеса, где у него была штаб-квартира, и поднимался вдоль побережья на север.

На Хедли глянуло крупное темное лицо, и ему стало как-то не о себе. Этот человек казался неимоверно властным и могущественным. Большие черные глаза и изборожденный морщинами лоб придавали ему сходство с первобытным исполином, легендарной личностью из далекого прошлого. Под фотографией Теодора Бекхайма помещался текст объявления:

«Выступления в Зале Стражей в 8:00,

6, 7 и 8 июня.

Вход свободный.

Пожертвования всячески приветствуются.

Тема лекции:

«Чистота: что сказано в Библии о Мировом порядке Будущего?»

После лекции состоится обсуждение.

Приглашаем всех желающих!

Общество Стражей Иисусовых».

Хедли безучастно взглянул на текст, а затем снова на выразительное лицо. Снимок находился здесь уже так давно, что Стюарт знал на нем каждую линию и каждый изгиб. Казалось, Бекхайм – его хороший знакомый, а вовсе не заезжий общественный деятель, лидер религиозной секты. На афише даже указывалось ее название: «Общество Стражей Иисусовых». Всемирное общество… Брошюры, еженедельная газета, которая продавалась на каждом углу. Последователи в Южной Америке, Африке, Исландии и даже Иране. Сила Библии… Исцеление словом.

Чем дольше Хедли рассматривал фотографию, тем узнаваемее становится образ Теодора Бекхайма. Сначала он напомнил Стюарту Франклина Делано Рузвельта, а затем его собственного отца – высокого и сильного, с низким голосом, каким он его смутно себе представлял. Из-под густых черных бровей вдруг сурово уставился школьный учитель физики, который твердо и уверенно шагал по коридору в длинной белой мантии, развевавшейся за спиной, как у апостола Павла. Этот снимок вызвал у Хедли такое же нервное, неприятное чувство, как и армейские призывные плакаты. Одной половиной сознания он понимал, что это сделано нарочно – в целях агрессивной рекламной кампании. Но другая половина вздрогнула и оживилась, а сердце в груди обмякло и растаяло, точно сало на сковородке.

Странно, что на Хедли так сильно воздействовал человек, которого он никогда не видел живьем и не слышал. Но подобное случалось и раньше. По крайней мере, возникали отдельные похожие чувства. Это-то и было самым странным: все прошлые ощущения слились в одно, будто проповедник соединил в себе всех людей, когда-либо притягивавших Стюарта. К тому же он был уверен, что Бекхайм – негр, а ведь Хедли никогда не нравились негры… Какой-то абсурд. Еще он был убежден, что большинство последовательниц Бекхайма – назойливые болтливые старухи, вроде тех, что жевали беззубыми ртами салат и тапиоковый пудинг в магазине «Здоровое питание». А он терпеть не мог таких старух.

Часы показывали четыре. Сейчас в «Здоровом питании» было почти пусто. Старухи разбежались по конторам и домам. Бетти обреченно убирала с грязной стойки тарелки, сигаретный пепел и полупустые кофейные чашки со скомканными бумажными салфетками. За столиком сидел неряшливый человечек в полосатом костюме и сползающих на нос очках в стальной оправе, с редкими усиками над тонкими губами. Он спокойно черпал ложкой тапиоковый пудинг и читал журнал.

Хедли вошел в «Здоровое питание» и уселся на табурет у стойки, сложив руки на мокрой клеенке.

– Что тебе, Стюарт? – устало спросила Бетти, слабо улыбнувшись.

– Бутылку шипучки и банку вон того сельдерейного экстракта. Чтобы я мог приготовить фосфатный коктейль.

Человек в полосатом костюме отодвинул журнал в сторону.

– Стюарт! – воскликнул он дружелюбным голоском. – Вот те на! Как жизнь?

– Привет, Уэйкфилд, – холодно ответил Хедли.

– Пересаживайся ко мне, – Уэйкфилд радушно махнул ложкой и расплылся в веселой золотозубой улыбке. Хедли безучастно встал и апатично подошел к его столику.

– Я читаю интересную статью о вакцинации, – с гордостью заявил человек, похожий на маленький чернослив. – Автор – Бернард Шоу, великий английский драматург. Возможно, тебя заинтересует.

– Мне пора возвращаться в магазин, – невнятно ответил Хедли. – Как цветочный бизнес?

– Не жалуюсь, – кивнул Уэйкфилд, став вдруг напыщенным и чинным, едва зашла о его цветочном магазине. – Загляни как-нибудь, и я подберу тебе красивую пурпурную гвоздику для петлицы, – он критично осмотрел костюм Хедли. – Хотя к этому костюму, возможно, больше подойдет белая гардения. Пурпурный цвет будет вырываться. Думаю, что-нибудь белое… Да, гардения.

Он наклонился к Хедли и проскрежетал ему на ухо:

– Это все равно что вводить в кровь ребенка мышьяк! Миллиарды мертвых микробов. Их измельчают и вводят ребенку. Зверство! Почитай эту статью, – он настойчиво ткнул журнал Хедли. – Они распространяют заразу по всему свету. Любой нормальный человек знает, что единственный способ сохранить здоровье – это правильное питание. Помнишь? «Человек есть то, что он ест». Так ведь? – он повысил голос. – Так ведь, Бетти?