Голоса чертовски тонки. Новые истории из фантастического мира Шекспира - [26]

– Ты собираешься силой захватить эльфа? В одиночку?

– Можешь пойти со мной.

– О, но ведь я не могу откладывать поручение Орсино! Я должен привезти снадобье его слуге. Я обещал вернуться никак не позже, чем через два дня, а одно приготовление снадобья займет целый день.

Да, в старике не осталось ни капли храбрости…

Помона опустила руку на его плечо.

– Тогда бери корень мандрагоры и займись своими снадобьями. Прошу лишь об одном: если ты окажешься во дворце герцога раньше меня, не говори Орсино ни слова об этом деле.

Монах покачал головой:

– Рисковать головой… Вдруг он прознает, что я скрыл от него этакие сведения?

– Подумай, что будет с нашими головами, если мы ошибаемся, или если этот сад исчезнет, а мы внушим Орсино ложные надежды и выставим его дураком. Молчи и дожидайся меня. Если этот эльф вправду окажется Вертумном, я доставлю его к Орсино, и, клянусь небом, вновь увижу его истинное лицо. Я прекрасно знаю, что еще не выжила из ума!

Помона отправилась в путь перед заутреней и добралась до сада за стеной с первыми лучами солнца, проникшими в ущелье. К счастью, сад был на месте – а то она уже едва не убедила себя, будто все это был только сон.

Главным препятствием была Маб. Если Вертумн, эльф, содержится в плену помимо воли, значит, крошка-пикси действительно сильна.

Помона давно примирилась с тем, что она – всего лишь ведунья-травница. Однако толика боевой волшбы сейчас совсем не помешала бы – если бы только Геката сочла нужным обучить Помону хоть чему-нибудь этакому. Растения можно использовать по-разному, и многие из них ядовиты. Но какова должна быть сила яда, чтобы вывести Маб из строя, не погубив ее? Это было выше понимания Помоны. И, главное, как подсунуть ей яд? Капнуть в ухо, если спит? Подмешать в пищу, если бодрствует?

Нет. Помона всю жизнь избегала брать грех на душу, если только у нее был выбор.

Одно из ее заклинаний могло бы удержать Маб достаточно долго, чтобы благополучно увести Вертумна. Оно не предназначалось для боя и вообще не должно было причинять кому-либо вред. Они с Сикораксой изобрели его вместе, мечтая научиться делать дриад из упругих ив или могучих дубов, чтобы те охраняли границы их крохотного клочка алжирских земель на манер легендарного Колосса, впечатлить этим Гекату и заставить ее учить их высшей магии – магии полета, иллюзий и пророчеств.

Но Сикоракса с Помоной были юны, не в меру торопливы, и задача оказалась им не по силам. Испытав свое заклинание на кошке, они застряли на полпути: несчастная кошка превратилась в дерево лишь наполовину. Из ствола дерева торчала, оглашая окрестности истошным воем, усатая голова, а по другую сторону ствола кору судорожно скребли задние лапы. Оказавшись перед выбором – убить животное или сознаться в своей глупости Гекате – они предпочли последнее. Великая ведьма освободила бедную кошку, после чего обе ученицы испытали на себе всю остроту языка наставницы.

Наверное, именно после этого интерес Сикораксы к магическим штудиям начал угасать. Она была на два-три года старше Помоны и все чаще начала рассказывать подруге о своем возлюбленном, взяв с нее клятву хранить тайну. Другого случая испытать заклинание превращения в дриаду им так и не представилось. Вскоре Сикоракса понесла, наотрез отказалась вытравливать плод, и Геката изгнала ее на пустынный остров, где та и прожила до самой смерти.

За все эти годы Помона так и не отважилась вновь попробовать это заклятье. И если сегодня она воспользуется им, дриады у нее не выйдет. Она ведь – всего лишь ведунья, годящаяся лишь на то, чтобы избавлять от заразы виноградники да выращивать целебные травы. Этим она и удовольствовалась на многие годы – и, надо сказать, не без облегчения.

Однако ей и не требовалось, чтобы заклинание сработало как нужно. Оно должно было завершиться той же неудачей, что и в первый раз – тогда Маб надолго застрянет в ловушке, и Помона успеет освободить Вертумна, если он и вправду в неволе. А после Вертумн, если он действительно эльф, лишь на время лишившийся волшебной силы, может освободить Маб сам или попросить об этом Оберона. В самом худшем случае Помона может обратиться за помощью к Гекате, хотя даже мысль об этом вгоняла в дрожь.

Что ж, если уж браться за дело, то поскорее. Но как? Вновь заглянув через стену в поисках крошки Маб, Помона рисковала быть замеченной и лишиться одного из главных своих преимуществ – неожиданности.

Вдоль берега, склонив ко дну ущелья ветви, росли ивы… Вот то, что нужно: бледно-зеленая гусеница-землемер ползет под листок, чтобы укрыться в его тени. Землемеры были единственными обитателями царства животных, с которыми Помона умела говорить – и то с трудом и лишь благодаря тому, что они считали себя растениями. Сорвав листок, она зашептала, обращаясь к гусенице, дунула на листок, отправив его в полет, и продолжала дуть сквозь сложенные горстью ладони, пока листок не поднялся наверх и не исчез за ограждавшей сад стеной.

Небо становилось все светлее. В ожидании Помона мерила шагами берег. Наконец листок вернулся к ней, неся на себе насмерть перепуганного землемера.

– Ну? – спросила Помона, поймав листок. – Ты видел фею? Маленькую, чуть больше тебя?