Голоса Бессмертия. Книга воспоминаний армянских ветеранов Великой Отечественной войны - [16]
Предки Сурена Гарегиновича – из Сасуна и Муша (Западная Армения), один из дедов – из Карабаха. В 1941 году будущий герой только окончил среднюю школу имени Степана Шаумяна и в сентябре того же года добровольцем ушёл на фронт. С самого начала и до конца, под шефским знаменем «От Комсомольцев Краснознамённого Сталинграда», которое дошло до Берлина и сейчас экспонируется в Государствен-ном музее обороны города-героя Сталинграда, участвовал в боях Крымского, Северо-Кавказского, Южного, Сталинградского, Юго-Западного фронтов, был десантником-разведчиком против фашистских войск фельдмаршалов фон Паулюса и Манштейна. В ходе боёв был четырежды тяжело ранен и контужен, в результате чего получил инвалидность 2-ой группы. За боевые заслуги 27 раз был награждён орденами и медалями СССР. Но самыми дорогими для Сурена Гарегиновича были медаль «За Отвагу» за форсирование Дона и медаль «За оборону Сталинграда.
«Бои начались с 16 июля 1942 года, – рассказывает Сурен Гарегинович Мирзоян, – за Доном, в Донских степях южнее Клетского и Перелазовского районов вокруг реки Чир и Куртулак и до станицы Чернышевск (ныне Советская). В ожесточённых и кровопролитных боях наши войска отступали к городу Сталинграду. Здесь они должны были стоять насмерть и не пропустить врага, так как по приказу Гитлера город Сталинград должны были захватить 25 июля 1942 года и 1 августа провести парад Победы на площади Павших Бойцов (по данным разведки). Для гвардейцев каждый дом, каждый переулок, каждый подвал и каждый камень имели большое значение, и защищали они ценой своей жизни».
На войне не приходится долго ждать. Гвардейцы услышали команду начальника разведки майора Семёна Антоновича Глущенко: «Наступаем, всем расстегнуть воротнички гимнастёрок, закатать рукава, гимнастёрки заправить в брюки: с танков придётся прыгать на ходу, одежда не должна стеснять движений. Ребята, нам самым первым в дивизии довелось ударить по фашистам. Оправдаем же это доверие…» Он выждал мгновение и приказал: «По машинам! – И окликнул разведчиков: – Мирзоян, Гречаный, вы со мной, на головную машину».
Бойцы быстро устроились на танках, облепили их ветками. Двигатели рыкнули из-под гусениц, взметнулись облака пыли. Покачивая длинными стволами орудий, танки, один за другим, покатили в пустынную и тихую предрассветную степь.
Разведчик Григорий Гречанов вспоминает о том, как на Сталин-градском фронте разведчики 33-ей гвардейской стрелковой дивизии 62-ой армии доставили из штаба немецкой 16-ой танковой дивизии первого «языка»: «Танк, на который мы сели с Мирзояном, был назначен в передовой дозор, мы двигались впереди остальных машин, приблизительно в километре от них…
Ехали час-полтора. Стало светло. Невдалеке от станицы мы задержали двух гражданских лиц, которые сообщили, что в станицу прибыла немецкая воинская часть… Готовят еду, отдыхают. Многие солдаты и офицеры разошлись по домам, наверное, спят. Глущенко приказал мне и Мирзояну скрытно выдвинуться к станице, взять пленного, а если случится неудача, то отходить к танкам, которые будут находиться в засаде. Соблюдая все меры предосторожности, дошли до станицы. Прислушались: тишина. Только где-то петух покрикивал да кто-то из офицеров на гармошке играл нашу «Катюшу». Переглянулись мы с Суреном Мирзояном – берём его. По картошке поползли к саду, откуда слышалась гармошка. В саду ползли от дерева к дереву, фриц все играет и играет, а мы всё ползём и ползём. Вот уже совсем близко до него, за кустами смородины наигрывает. Играй, играй, будет тебе сейчас «Катюша»! Сурен поднялся, шагнул за куст, я за ним. Слышу – удар, вздох. Смолкла гармошка. Ну и кулак у Сурена! Заталкиваю фрицу пилотку в рот, вижу, вроде и не дышит фашист: «Ничего, очухается, – шепчет Мирзоян. – Айда быстренько назад…» Хорошенькое дело – «быстренько!» Фриц оказался здоровенный, толстый, и где только успел брюхо такое отрастить? Тянем мы его через сад, через огород, а сами ждём: вот-вот всполошатся фашисты – отчего это гармошка смокла? Да врежут по нам из пулемётов. Мука – тащить «языка». К тому же вижу – мёртв фриц. «Давай бросим, – говорю Сурену, – я же его совсем не сильно ударил…» И, верно, прошло ещё полчаса, мы уже за станицей были: волочим фрица, уродуемся, вдруг шевельнулся он, завертел глазами. «Ух, гад, притворялся! – проворчал Мирзоян. – На нас вздумал кататься?» Стоим мы с Мирзояном, гимнастёрки от пота хоть выжимай, лица мокрые, дышим, как загнанные. «Вот как дам сейчас!» – говорит Сурен и сжимает свой железный кулачище. «Постой», – говорю. А фрицу: «А ну, гад, бегом!» Помчались по степи, устроили кросс «языку». Наверное, он на пуд похудел, запомнит, если жив будет, ту пробежку по донской степи…»
В книге «Сталинградцы – творцы Победы» Сурен Гарегинович подробно, день за днём, рассказывает, что творилось в Сталинграде и на подступах к городу: «В ночь на 16–17 июля рота разведчиков и автоматчиков во главе с Глущенко прорвали с северо-восточной стороны села линию обороны противника. В тоже время с юга в село вошли танки, открывшие ураганный огонь по врагу, а за ними цепочкой продвигались десантники, казаки, сибиряки-уральцы, гвардейцы-кавказцы, тихоокеанские моряки, североморцы, отважные танкисты, незаменимые «Боги войны» – артиллеристы, минометчики «Катюша», бронебойщики Донбасса, автоматчики и разведчики Сталинградского фронта… Наши стойкие танкисты наводили ужас на противника. Танк «За Родину» Дмитрева, танк «Суворовец» Сагателяна, танк «Уралец» Иванова, танк «За Сталинград» Харченко и Самсонова. Немцы в панике бросились бежать, не ожидая такого нападения. Отныне смерч пронесся по донской степи…»
